Княжна Тараканова

Прибыв в находившийся неподалёку от Пизы город-порт Ливорно, граф и его гости остановились в доме английского консула. На следующий день по договорённости с Орловым Джон Дик организовал для прибывших обед, на котором присутствовали также супруга консула и контр-адмирал русского флота Самуил Грейг с женой. Чесменский победитель представил консулу и его гостям свою даму, не называя, однако, её имени. Итальянская природа, отменная кухня, блестящее общество… словом, обед удался. «Принцесса» была счастлива: с ней обращались как с весьма важной особой; рядом с ней находился прославленный полководец и вельможа, бросавший на неё страстные взгляды.

Умело направляемая беседа вскоре потекла в нужном русле: речь зашла о русском флоте. Дама сама изъявила желание посмотреть на корабли — вероятно, ей ненавязчиво подсказали эту мысль. Командующий предложил присутствующим прогулку к морю; леди Дик и супруга адмирала отказались, и на пристань отправились сам Орлов, его спутница с друзьями-поляками и адъютант Христинек. Вся компания была шлюпкой доставлена на 74-пушечный адмиральский корабль «Святой великомученик Исидор». Елизавету подняли на палубу на обитом бархатом кресле. С набережной за церемонией встречи наблюдала толпа.

Шканечный журнал[17] корабля зафиксировал вступление гостей на борт 12 февраля (по юлианскому календарю) в 16 часов 30 минут: «Прибыл на корабль „Исидор“ его сиятельство граф Алексей Григорьевич Орлов и с ним дама 1 и при ней служанка 1, господа Михайло Домонский, Ян Черновский, при оных слуг 5, и для прибытия выпалено с каждого судна по 13 пушек». Под грохот салюта общество встретили контр-адмирал Грейг и офицеры в парадных мундирах. Гостям подали угощение и пригласили обозреть морские «упражнения». Корабль «Александр Невский» по сигналу «стал производить пушечную экзерцицию пальбою, выпалено из 70 пушек. По приказанию его сиятельства привезены были с корабля „Мироносиц“ егари, и как оными, так и гвардиею начали производить ружейную экзерцицию с пальбою».

Под звуки оркестра «принцесса» наслаждалась необычным зрелищем и не заметила, как Орлов и Грейг покинули её. Сказка закончилась: «В 6 часов отбыл с корабля „Исидор“ его сиятельство в Ливорн, и по приказанию его прибывшие с ним означенные персоны и их прислуги взяты за арест»^{184}. Подошедший со своими людьми капитан гвардии Литвинов потребовал от поляков, а заодно и орловского адъютанта Христинека (для создания иллюзии непричастности графа к инциденту) сдать оружие и заключил их и Елизавету под стражу. Возмущаться было бесполезно — капитан сослался на приказ адмирала и лишь дал понять, что Орлов также арестован. Затем Елизавету и её горничную отвели в одну из кают, Доманского и двух слуг перевезли на «Святых жён Мироносиц». Чарномского и двух слуг — на «Александра Невского», ещё одного — на «Всеволода». В это же время люди Орлова захватили архив и вещи самозванки в Пизе; уцелела лишь небольшая часть её документов, вывезенная в Польшу оставшимися в доме «княжны» близкими ей людьми или слугами. Однако и они в 1819 году были доставлены в Россию, рассмотрены упомянутым Д. Н. Блудовым и в итоге также попали в архив Коллегии иностранных дел, где хранились следственное дело и прочие бумаги «известной женщины»^{185}.

Хорошо спланированная и чётко осуществлённая операция по захвату самозванки делала совершенно излишней инсценировку с подложным венчанием Орлова и «принцессы», в которой будущий основатель Одессы Иосиф де Рибас якобы играл роль священника, а нетрезвые матросы — дьякона, дьячка и певчих^{186}. Подобные рассказы — со смещением дат (1772 год вместо 1775-го) и другими романтическими подробностями, вроде корабля, уносящегося во время парадного обеда от берега, — появились уже позже, когда суховатая правда начала обрастать легендами. Алексей Орлов, впрочем, не постеснялся бы организовать и такое шутовское действо. Но оно имело бы смысл, только если бы надо было разыгрывать самозванку и дальше, чтобы она во время плавания не подозревала об истинных целях её пребывания на борту. Но, как мы помним, Елизавета никуда плыть не собиралась. Разыгрывать же сцену венчания только для того, чтобы тут же арестовать мнимую новобрачную, было совершенно излишним издевательством, к постановке которого нужно было приложить определённые усилия.