Княжий воин

Народ здесь попадался всякий - из разных концов Руси, с иным говором, одеждой, вышивкой на рубахах, манерой держаться. Тут и киевлянина угадаешь, и жителей славных городов Чернигова, Путивля, Рыльска: Самые задиристые и гордые - новгородцы. Эти в Курске бывали не часто, но если уж приплывут на своих длинных лодках-ушкуях, то без драки не обходилось. Старики баяли, лет сто тому назад куряне крепко насолили Великому Новгороду, и заноза осталась. Новгородцы каждую весну ходили реками к Днепру - попытать на днепровских просторах разбойничьего счастья. Бывало, явятся нежданно-незванно, затеют драку, и может дойти до ножей - пырнут, прыгнут в быстроходную пиратскую лодку и ищи-свищи. Одно слово - ушкуйники. Всякий из Курска уходили битыми, но оставаться в долгу не в характере новгородцев.

От спуска к Тускари враскачку валили трое дюжих парней в ярких, набивного рисунка рубахах с закатанными рукавами, остальные новгородцы ждали на причале. За голенищем по ножу, за поясами кистени. Дороги не уступают, встречных расталкивают, матерятся в голос. Девки и молодухи, зная охальный характер пришлых, боязливо разбегаются.

Когда трое ушкуйников оказались рядом, Роман мирно приценивался к костяному, тонкой работы гребню. Двое расположились у него за спиной, а третий - напротив, недобро ухмыльнувшись. Новгородец был старше Романа, светлая борода коротко подстрижена, в передних зубах большая недостача:

- Слышь-ка, молодец, давай-кось шапками поменяемся: ты мне свою, а я тебе за это в лоб щелкну:

- Давай лучше я тебя щелкну, - спокойно ответил Роман. - Коли сдюжишь.

Не тратя время на дальнейшие разговоры, один из ушкуйников сзади внезапно обхватил Романа за горло, а щербатый замахнулся. Но Роман опередил - беззубый охнул и согнулся пополам, держась руками за низ живота. Задний, получив локтем по печенке, а потом затылком по носу, отскочил. Матерясь, выхватил нож. Третий тоже потянулся к голенищу. Роман, не церемонясь, от души добавил первому и, уклонившись от ножа, ударил сам. Из ушкуйников на ногах оставался один - несмотря на свой рост и широченные плечи, молодой парень, почти мальчишка. Он суетливо размахивал обоими ножами, и истошно орал, призывая товарищей с пристани. Роман схватил с земли палку и выбил ею один нож, потом другой. Растерявшегося парня ткнул кулаком под дых, приведя в беспомощное состояние.

- Вот тебе и нецелованный, - всплеснула руками торговка.

Все произошло так быстро, что остальные куряне, которым по возрасту и чину полагалось помочь земляку, не успели даже помахать кулаками. Правило "не бить лежачего" на оружных не распространялось, но новгородцев лишь скрутили и содрали с них сапоги, как военный трофей. Кроме того, ушкуйники лишились поясов и цветастых рубах - на портянки пойдут.

Но тут, сбив приворотную стражу, на торговую площадь ворвались остальные новгородцы. В руках топоры. Сейчас половина ушкуйников начнет гонять встречных, а остальные под шумок кинутся на грабеж богатых лавок.

Но куряне народ бывалый - похватав, что попалось под руку, а в первую очередь оглобли, уже построились в боевой ряд, преградив путь нападавшим. В новгородцев полетели горшки и что потяжелее. Ушкуйники такого отпора не ожидали - в самую пору было ретироваться, но их старшой, звероподобный мужичина, ловко уворачиваясь от летящей посуды, размахивал топором и наседал на оборонявшихся - вот-вот кого-нибудь достанет. Боевой порыв укротила корчага с бортным медом, умело брошенная из задних рядов здоровенной теткой с криком "Эх-ма". Мед из разбившегося горшка надежно залепил предводителю ушкуйников глаза, смешался с кровью из разбитого носа, и вывел его из строя.

Нападавшие начали отступать к воротам, но не выдержали строя и, матерясь, толпой побежали вниз, к реке: Троих пришедших в себя драчунов куряне под дружный смех спустили с откоса - лишенные поясов и гашников*, те кувыркались по репейнику, придерживая связанными руками спадавшие штаны.

Через минуту узкие длинные лодки уже скрылись за изгибом реки, но громогласные проклятия новгородцев были слышны еще долго.

Обошлось без серьезной крови, а потому погоню за ушкуями снаряжать не стали. Остывающие от драки, довольные собой куряне обсуждали подробности происшествия и рядили, кому достанутся три пары трофейных сапог. Что с бою взято, то свято:

Роману сапоги были великоваты и пришлись впору только Людоте:

- С тобой, Ромша, жить можно, - смеялся кузнец, примеряя дома обувку. - То на избу кулаками заработал, то мне сапоги спроворил:

Первый день Пасхи. Возвращаясь из церкви, Людота с хозяйкой и ребятишками свернули к куму, а Роман с Алешкой и Никитой в слободу не спешил. Вздохнув после Великого поста, весь курский люд под теплым весенним солнышком благостно млел на воздухе близ церквей, на торговой площади, на Княжьей улице. Рухлядь поновее да побогаче из сундуков повытаскивали - когда ж покрасоваться, если не на Пасху. Девкам на выданье хороший случай под присмотром старших себя показать и на женихов поглазеть.

Романа придержал за плечо молодой парень, одетый, как детский:

- Тебя дедка Рожно кличет.