Княжич

Я просто проснулся. Никаких болей в голове или ещё где-либо. Никакого кровавого тумана и света в конце туннеля. Проснулся и всё вспомнил. Первое – парк, грабители, удар, тьма. Второе – погоня. Сражение, удар, тьма. Причём вспомнилось первое и второе как-то одновременно. Просто два в одном флаконе. Неужели получилось? Осматриваю руки, ноги. Двигаю ими. Координация отличная. Ну, что же, с прибытием вас, господин попаданец!

Дела посольские

Полог шатра или юрты – я пока не понял, где нахожусь – откинулся, и вошла девушка с кувшином в руках. Увидела меня в неглиже и змейкой юркнула обратно. Через мгновение влетел старшой первого десятка, Ратибор. (Надо же, и этого помню.)

– Очнулся, княже? Слава богу. А то муторно как-то было. Боярин на ладан дышит. Ты в беспамятстве лежишь. Что делать? Никто не знает.

– Всё хорошо, Ратибор. Расскажи, чем там в балке закончилось и где мы теперь?

Оказывается, когда мне прилетело булавой по шлему, дружинники уже были рядом. В общем, никто из булгар не ушёл. Всех положили. А как солнце взошло – и сам хан с ратью пожаловал. Что-то там раскопали его лазутчики. Заговор какой, что ли? Ну и кинулся выручать любимого внука. А тут мы, скромные такие герои. Подумаешь, сотня! А я, оказывается, вообще внука его заслонил. На себя удар принял. Ну ни фига себе. Это же какие перспективы открываются!

– Ратибор, где одежда? Одеваться буду.

– Так вон, на сундуке лежит. Только тут вот какое дело. Вчера хан шамана своего прислал. Тот лечить тебя взялся. Я, понятное дело, из шатра выйти отказался. Он до сумерек в бубен бил и чего-то там бормотал, а потом как закричит, руками замашет и вон из шатра. Чудной старик. Но ты всяко поберегись. Мало ли чего у него на уме. Одно слово – нехристь.

– До вечера, говоришь, в бубен бил. А число вчера седьмое было?

– Точно так, седьмой день цветеня.

«Интересно получается, – размышлял я. – Там в парке как раз в семь часов всё и случилось. Добавим к этому две семёрки – мой возраст. И голову готов прозакладывать, что шаман выскочил из шатра именно в семь. И что мне с этими четырьмя семёрками делать? А, ладно. Разберёмся. Потом. – И усмехнувшись додумал: – Может быть».

Церемония вручения вверительных грамот, то есть подарков, проходила согласно местному протоколу. Впереди десять дружинников несли подарки. За ними важно шествовал я, а за мной в качестве свиты ещё десять воинов. Мы прошли между двух рядов дымящих костров и остановились у настила, где на коврах и подушках восседал Юрий Кончакович. Ощущение театральности происходящего не покидало меня. Право слово, будто дети малые. Нет, ну надо что-то решить? Так сядьте как два нормальных мужика за стол, раздавите бутылочку, ударьте по рукам, и всё. Но боже упаси. Будь ты уж трижды герой, а блюсти обычаи обязан. Традиция, бля. Вон, Юрий Кончакович – христианин, а в степи вместе со всеми молится Тенгри, прислушивается к шаманам, присутствует на их камланиях. Попробовал бы он иначе себя вести!.. Нет, революции бы не случилось, чай не варварская Европа. Просто тихо и мирно сломал бы себе шею. На охоте, например. Или подавился бы косточкой во время пира. В конце концов, мог неудачно упасть на свой собственный кинжал. А что, дело-то житейское. Как говаривал незабвенный товарищ Сухов, Восток – дело тонкое.

Впрочем, мне было интересно. Передал привет от отца, выразил надежду, что всё у великого хана хорошо. И овцы целы, и волки сыты, то есть стада тучны и многочисленны, а враги сидят по закоулочкам и не тявкают. И под конец озвучил пожелания на вечную дружбу и мир между нашими народами. Ну, примерно в таком ключе. Понятно, что от хана прозвучала ответная речь. Всё, протокол выполнен.

Внешние приличия соблюдены. Зрелище народу показано. Он доволен, потому как ещё и хлеб будет вкушать за счёт хана. Теперь можно нормально поговорить.

В походном шатре Юрий Кончакович угощал дорогого гостя, посадив его по левую руку от себя. По правую сидел Ярух.

– Ты, Иван Глебович, теперь знай и передай своему отцу великому князю: в степи у вас есть верные друзья. И пока я жив, ни один воин моего улуса не обнажит оружие против земли Черниговской. Клянусь в том Богом всемогущим. Мне рассказали, как ты храбро сражался с булгарами и спас моего сына.

Однако же не пообещал, что помогать будет. Но нам этого пока и не надо. Главное, отец за тылы будет спокоен. Внешне же я олицетворял собой образец скромности. Мол, чего уж там, мы ещё и вязать, вышивать можем – вспомнился кот Матроскин из прошлой жизни.

– Великий хан преувеличивает мои заслуги. Просто мы оказались в нужном месте в нужное время. И ещё. Зовите меня просто Иван. Мы с Ярухом ровесники, и мне будет приятно, если вы обратитесь ко мне по-простому, – выдержал паузу, – по-родственному.

По внимательному взгляду Юрия Кончаковича было заметно, что и паузу, и последнее слово, выделенное интонацией, он уловил. На несколько мгновений прикрыл глаза, а когда их открыл, стало понятно, что созрело какое-то решение. Надеюсь, правильное.