Князь. Всадники ночи

Девочка отступила, опустилась на край ложа, перекрестилась и откинулась на спину, широко развела ноги. Зверев подступил ближе, хорошенько размахнулся и огрел ее плетью. От жалобного женского крика он вздрогнул – и сел в постели.

– Фу уф, – облегченно перевел дух князь. – Надо же. Нормальным людям зловещие мертвецы в ночных кошмарах снятся. А мне – собственная жена!

Он поднялся, шагнул к столу, схватил наугад один из кувшинов, припал к горлышку. После нескольких глотков понял, что наливается вином, чертыхнулся и вышел на палубу.

Небо только только начинало розоветь, в деревне еще не проснулись петухи. Да что петухи – не проснулся даже ветер, и на речной заводи не колыхалась ни единая волна. С легким поскрипыванием крутилось под ручьем мельничное колесо, катилась по его лопастям вода – но ручей, что струился из под могучего деревянного двигателя, просачивался во Вьюн так осторожно, что потревожить заводи не мог.

– Эх, пошумлю!

Князь запрыгнул на борт, оттолкнулся, переворачиваясь в воздухе, и с громким плеском ухнулся в теплую воду, поплыл вокруг залива метрах в пяти от берега. Недалеко за устьем реки, в гуще осоки, он заметил обнаженную длинноволосую девушку, что сидела, обнимая колени.

– А ты кто, откуда?

– Да я местная… У тебя гребня нет, красный молодец?

– Да иди ты! – Князь шарахнулся в воду, припустил обратно к ушкую, выскочил на берег и, забежав на пирс, остановился, тяжело дыша.

– Ты чего, княже? – показался на палубе Риус в одной исподней рубахе.

– Не поверишь, – перекрестился Андрей. – Русалку встретил!

– А а… – зевнул рыжий мальчишка, – сказывали про такую… Навроде не трогает никого.

– Трогает, не трогает… Нежить все таки! – Зверев зябко передернул плечами. – А ты чего такой квелый? Просыпайся давай! Обленились тут без меня? Бегом за щитом и саблей, одна нога здесь, другая там. Посмотрим, как у тебя ныне это дело получается.

С холопом князь «рубился» почти три часа, измотав мальчишку до седьмого пота. Затем от княжеского дома спустилась крестьянка, от имени Полины пригласила Андрея на завтрак. Он согласился: коли собираешься изводить жену, с ней, как ни крути, необходимо встречаться.

В обширной трапезной было пустовато. Столы, скамьи, свободное место строители рассчитали человек, пожалуй, на двести. А сидели в самом центре, спиной к среднему из пяти окон, всего семеро: в кресле сам Зверев, слева от него Полина, справа – Пахом, дальше – незнакомые женщины в простеньких сарафанах. Раньше, как помнил Андрей, возле госпожи постоянно крутились четыре молодые холопки, но теперь они куда то исчезли. Замуж, что ли, вышли?

Сегодня княгиня выглядела намного лучше. Румяные щеки не висели, подобно тряпкам, на голове возвышалась зеленая кика, расшитая бисером. Зеленый шифоновый сарафан, собранный на груди в мелкую складочку, покоился поверх тонкой шелковой рубахи, весьма уместной в такую жару. Может, вчера он просто застал ее не вовремя?

– Все ли тебе по нраву, супруг мой? – ощутив его внимательный взгляд, спросила княгиня. – Вкусна ли еда, ладно ли трапезная срублена?

– Все хорошо, – кратко ответил Зверев, и над столом снова повисла тишина. Он доел запеченного судака, запил чуть сладковатым сытом, промокнул губы приготовленной возле блюда салфеткой.

– Ступайте все отсель! – опустив нож, неожиданно приказала Полина. – Оставьте меня с князем.

Тетки, переглянувшись, поднялись, поспешно обогнули стол и вышли из трапезной. Закрылись толстые створки. Пахом, кашлянув, покосился на Зверева, но ответа не получил и двинулся следом, походя прихватив с блюда пару расстегаев.

– Что же ты, супруг мой венчанный, ко мне совсем не приходишь? Не заглянешь, не обнимешь, слова ласкового не скажешь. Разве не муж ты мне боле?

Андрей промолчал. Умом он помнил, что княгиню нужно ругать, обвинять, подозревать, пороть – чтобы обиделась, чтобы не вынесла, чтобы ушла. Но все его естество противилось этому. Бить женщину? «Мы их не бьем. Мы ими владеем». И ругать ее было не за что. А чисто из самодурства – язык не поворачивался.

Зверев молча поднялся, обогнул столы. Тяжело зашагал к дверям.

– Постой, Андрей! – воскликнула она. Он замер, не оборачиваясь, но не уходя.

– Негоже хозяину неведомо где в родном уделе скитаться. Ночевать в княжескую опочивальню приходи. Коли уж противна я стала, в гостевой светелке останусь. Не потревожу.

Молодой человек прикусил губу и толкнул двери. Пошел к выходу, ловя на себе бабские осуждающие взгляды.

Пахом был на улице. Сидел на бревне, щурясь на утреннее солнце. Возле него крутились трое ребят лет пятнадцати шестнадцати. Увидев Зверева, пареньки тут же метнулись к крыльцу, упали на колени, скинули шапки.

– Здрав будь, Андрей Васильевич! Сделай милость, возьми нас к себе в холопы! Верою правдой служить станем, волю твою исполнять со всем тщанием, живота не жалеть! Сделай милость, возьми!

– Вы еще откуда взялись? Пахом, что это за явление?

– При чем тут я, княже? – Дядька откусил край расстегая. – То они тебе, не мне кланяются.