Князь. Всадники ночи

– А а, Федот Владиславович? – отозвался Зверев. – Разочаровал ты меня, боярин. Люди твои чертовски неповоротливы.

– А ты ловок, Андрей Васильевич. Ловок, признаю. Хороший из тебя сотник выйдет. И ратников ты воспитаешь славных. Тебе там не темно? Береги себя, княже. Не зашибись.

Кровавый свет факелов плясал за слюдяными окнами, отражался от потолка, скудно разгоняя мрак. По углам храма, у его стен тьма оставалась и вовсе непроглядной.

– Пахом, огниво при тебе?

– Как же иначе, княже?

– Пошарь, в храме свечи должны быть. В темноте мы и правда далеко не уйдем.

– Это добро обычно у входа в кладовках и лавках держат… – Дядька повернул вправо, наклонился, что то выглядывая, ударил плечом. Послышался треск, холоп вошел в какую то комнатенку, тут же застучал кресалом. Ненадолго наступила тишина, потом опять донесся стук и радостный крик: – Есть, нашел!

Опять застучало огниво. Через полминуты проем в комнатку засветился, из него вышел Пахом, держа в одной руке две горящие свечи, а в другой – целый пук тонких восковых палочек.

Люди быстро разобрали добычу, зажгли сразу по три четыре фитиля. Храм наполнился светом. После недавнего сумрака показалось – стало светло, как днем. Четверо мужчин побежали за алтарь, нашли дверь к звоннице, закрытую на деревянную задвижку.

– Прихватите что нибудь тяжелое, – приказал Андрей, перешагивая порог. – Привалим с той стороны – на случай, если следом кто сунется.

Холопы разошлись и вскоре вернулись с сундуком. Зайдя внутрь колокольни, этот железом окованный на углах ящик они поставили наискось, уперев одним краем в дверь, другим – в землю.

Изнутри звонница походила на шестигранную трубу, срубленную из бревен в голову толщиной. Пара окон на высоте третьего этажа должны были пропускать достаточно света – но это лишь днем, – лестницу заменяли деревянные полуметровые штыри, спиралью уходящие наверх. Ни о перилах, ни о страховочной сетке внизу никто, разумеется, не побеспокоился. Вдобавок «ступеньки» диаметром всего сантиметров в десять были влажными от росы. Или от недавних дождей. В общем, скользкими.

– Звонарю хорошо, – пробормотал князь, первым начав подъем. – Он человек Божий. Оступится – и сразу в раю. А на мне грехов накопилось, как на Гаагском трибунале.

Старательно цепляясь ногтями за бревна и стараясь держаться поближе к стене, Андрей одолел первый виток, второй, третий, через прямоугольный люк выбрался наружу. В лицо ударило холодным ветром, ощутимо пахнуло гарью. Днем, наверное, отсюда открывался чудесный вид – в ночи же различались только подсвеченные факелами участки стены, двор, конек близкой крыши. Но самое главное – огонек свечи высветил темный бок высокого, почти в человеческий рост, колокола.

– Ну вот вы, кровососы, и попали, – пошел Зверев вокруг бронзового красавца. – Кончилось ваше веселье… Да где же эта веревка, чтобы язык дергать?

Снизу, на дворе, раскатился довольный хохот:

– Ну что, княже, набегался? Нашел, чего искал? Эй, Андрей Васильевич, пошто молчишь, а?! – Боярин Калединов снова довольно заржал. – Ты, никак, совсем за остолопа меня принимаешь? Ну бегай, бегай. Дурная голова, она долго ногам покоя не дает.

– Чему это он радуется? – Андрей наклонился, осветив низ колокола, и только теперь понял: колокол стоит на полу! – Вот черт! Черт, черт, черт!

– Ты чего, княже? – подошел Пахом. – Негоже нечистого призывать. И без того нам несладко.

– Наверх свети! – Вдвоем они вскинули руки и увидели, что бронзовую крепежную петлю колокола и деревянную балку, на которой он должен висеть, разделяло расстояние не меньше локтя. Толстенный пеньковый канат, крепивший громогласного красавца, был перерезан сразу в двух местах.

– Беда, Андрей Васильевич. Отвернулся от нас Господь, вседержитель наш, – широко перекрестился дядька. – Видать, не заслужили мы спасения. Грешны мы все, княже, ох, грешны…

– Вот, паскуда… – зло сплюнул Зверев. – Ох, паскуда. Паскуда этот Калединов. Он ведь, паскуда, специально нас сюда пропустил, чтобы своей предусмотрительностью похвастаться. Не всякий ведь такую предусмотрительность оценит. Образование надобно.

– Эй, князь, тебе не холодно наверху? – Федот Владиславович был весел и горд собой. – Бросай свое оружие вниз и спускайся, мы встретим вас как друзей. Один укус – и вы станете нашими братьями. Вы не будете бояться ни жары, ни холода, вы не будете бояться боли и ран, вы станете бессмертными, как мы.

– И потеряем бессмертную душу! – крикнул вниз Пахом.

– Зачем вам бессмертная душа, если у вас будет бесконечная жизнь? Вы станете одними из первых обитателей нового мира, и я даю слово, что вы заживете в нем князьями, а не рабами.

– Скоро рассвет, боярин, – ответил Андрей. – Кем ты станешь в этом мире, когда поднимется солнце?