Князь. Всадники ночи

После темного дома на улице показалось даже светло. Пока Андрей делал косарем «елочки» из двух липовых полешек, холоп нашел где то широкую рогожу, накрыл ею принесенные из под навеса дрова, помимо «елочек» добавил туда щедрую охапку сена, защелкал кресалом – и вскоре стремительно полыхнувший огонь сожрал несчастную рогожку, поднялся почти до уровня пояса, стреляя искрами и не обращая никакого внимания на холодную густую морось.

Холоп вернулся на крыльцо, прижался спиной к двери и смущенно кашлянул:

– Прости за дерзость, княже… Что дальше будет?

– Ничего, – пожал плечами Андрей. – Приглядывай за дверьми в конюшню и амбар, смотри по сторонам, и никто к нам не подберется, лошадей не уведет. Выспимся и дальше завтра поедем. Авось разберемся с дорогами. Упырям же, коли полезут, головы руби. У них шеи ничуть не крепче человеческих.

– Я не о том, княже, – опять кашлянул Илья. – Я про добро, что по деревне собрали. Что с ним будет?

– Доберемся до Великих Лук – поделите его со смердами, а там или продадите, или еще чего придумаете.

– А как же ты, княже?

– Лошадей себе оставлю, естественно, да телеги. В хозяйстве пригодятся.

– Стало быть, Андрей Васильевич… Это все добро нашим будет?!

– Добыча, а не добро, Илья. Таков закон войны: добыча – холопам, добро – боярам, земля – государю. Что холоп после боя награбить смог, то у него никто забирать не будет. Сталь, табуны, пленники – это знатным воинам достается, ну а города и веси захваченные с землями под царскую руку переходят.

– Пахом сказывал, холоп токма то забрать может, что в карман влезет.

– Правильно сказывал, – кивнул Зверев. – Кто же позволит холопам обозы с добычей за собой таскать? Что нашел – или используй сразу, или в серебро преврати. Для того купцы за войсками вечно и ползают, чтобы в этом деле простым ратникам помогать. Но мы то не на войне. Так что грузитесь, не жалко.

– И это все будет нашим?

– А ты что думал? Что я, урожденный боярин Лисьин, князь Сакульский по праву владения, стану наравне с вами делить ситцевые сарафаны и оловянные кружки, как какой нибудь безродный английский баронет?! Мне больше делать нечего! Это ваши дрязги, и меня они совершенно не касаются.

– И это все наше?

– Ваше, ваше…

– То есть я теперь богатый человек?

– А вот тут ты промахнулся, – покачал головой Зверев. – Ты мой холоп. Ты подписал в том купчую, ты получил у меня серебро за свой живот и свое тело. Можешь копить серебро, можешь разбрасывать его, можешь одеваться в шелка, гулять с девками и жрать одну паюсную икру – но ты все равно принадлежишь мне и пойдешь в любое пекло по первому моему приказу.

– Да?

– Да.

– И ты можешь забрать все мое добро, когда захочешь?

– Дурак ты, Илья! – хмыкнул Зверев. – Зачем мне это надо? Чтобы ты меня возненавидел и в первой же битве нож в спину воткнул? Да и вообще… Чем богаче смерды, тем и хозяин богаче, тем ему жить спокойнее. С богатого крестьянина и оброк больше получится, и к другому боярину он убежать не захочет, да и отношение зажиточного мужика к господину совсем другое, нежели у нищего. Нищий больше завидует, а зажиточный хозяйство потерять боится и за князя своего – стеной. Разве не так?

– Значит, я могу все это матери подарить или брату отдать? – все еще выискивал какой то подвох Илья.

– Твое это, твое, – покачал головой Андрей. – Все будет твое. Короче: хоть ты и раб, то раб теперь богатый. Ни я, никто другой ничего у тебя не отнимет. Выживешь – все будет твое.

– Да тут, – сглотнул холоп, – тут на три, на четыре хозяйства хватит! Как сыр в масле кататься будут! Ты представляешь, княже, разом – и столько добра. Пахом сказывал, после сечи службу полюбим, ан мы с татар всего горсть серебра на троих собрали. Ну повеселились, знамо дело. А здесь… Зараз столько добра.

– Его еще сберечь нужно, – выпрямился князь. – Смотри, вроде тень какая у хлева? Стой здесь, следи за моей спиной. Если что – прикроешь.

Зверев обнажил саблю, сбежал по ступеням, решительно дошел до самого угла амбара, остановился, прислушиваясь… Нет, никого. Если кто тут и прятался – то перед готовым к поединку витязем предпочел отступить. Андрей вернулся, вошел под тесовый навес крыльца, отер о рукав клинок – от воды. Кивнул холопу:

– Принеси еще дров. Думаю, на свет упыри не выйдут. Чем ярче костер, тем спокойнее.

Они сидели спиной к стене еще часа три – но ничего опасного так и не заметили. Несколько раз вроде появлялись какие то тени, но были то упыри или просто что то померещилось в отблесках огня – поди угадай. Решив, что время вышло, Зверев громко постучал в двери дома, вызывая на пост новую смену, и вскоре уже сладко спал на гостевых полатях высоко под потолком.

– Княже! Андрей Васильевич!

Разбудили его тихо, аккуратно. Посему Зверев позволил себе сладко зевнуть, потянуться и только после этого открыл глаза. В горнице было светло, слюдяные оконца сверкали разноцветными зайчиками.

– Чего так поздно встали? – Зевнув еще раз, он сел на край полати, подтянул к себе ремень с оружием, спрыгнул вниз, опоясался. – Нам давно в пути быть пора.

– Смерды не подняли.

– Отчего?