Князь Угличский

Вот на третьем теремном этаже царицыной половины я и нашел сыновей. Ксения сидела в удобном кресле, закинув ноги на мягкую подставку, а восемь мальчиков под присмотром трех нянек играли в солдатиков, кубики и пазлы. Воспитание детей, упрятав их в дальние комнаты от всего мира, согласно текущих традиций, я считал не правильным. Пусть общаются со сверстниками, узнают что-то новое от друзей. Естественно буйных и не адекватных детишек удаляли сразу после проступка и снова до царевичей они уже не допускались.

Сыновья, увидев меня, вскочили, подбежали, и уцепившись за платье стали требовать сказку. Сборник народных сказок напечатали, когда мой первенец Иван достаточно повзрослел. Патриарх помню, ругался на языческие побасенки, но я его слушать не стал. Моя типография, чего хочу то и печатаю. Царь яз али нет? Переговорив с женой и взяв у нянек книжку, прочел: Бобовое зернышко, Как Иван-дурак дверь стерег ещё несколько историй. Любимыми затеями у детей состоятельных родителей были сказки и диафильмы. Проектор на керосиновой лампе был тускл, картинки на стеклах рисовались умельцами под увеличительными стеклами, а текст читался с отдельных книжек. Но непритязательная публика была в восторге.

Через несколько дней к Москве прибыли турецкие послы. Ранее с дипломатами турского султана встречались на ничейной земле в Диком поле. Ныне от цареградского владыки впервые пришло посольство с великим послом. До того случались только легкие послы. Поезд остановился за пределами города, ожидая разрешения на въезд. Посольство встречали московские приставы, следящие за церемониалом, дабы не было умаления чести государя. От царевых конюшен послали богатые возки и кареты. При проходе посольства через город на улицу обычно сгонялись богато одетые дворяне и купцы, чтоб показать богатство и многолюдство русской державы. Разместили дипломатов на специальном дворе, где останавливались на постой ногайские и крымские посольства, часто наезжающие к Москве.

Через несколько дней посольство выехало в кремль. Впереди шла стрелецкая стража на белых конях, затем турские и греческие купцы, за ними русские дворяне несли подарки государю:

Двадцать кусков золотой парчи, на каждый рулон один человек.

Золотой крест, с палец длиною, осыпанный алмазами и лежавший на серебряном блюде.

Хрустальный кувшинчик, оправленный в золото и украшенный драгоценными камнями.

Пояс для сабли, шитый золотом и украшенный драгоценными камнями.

Очень большая жемчужина, лежавшая на блюде, на красной тафте.

Два наголовья для лошадей, с вельми искусно приготовленною переднею и заднею отделкою.

Две попоны, шитые золотом и жемчугом.

Большой алмазный перстень на блюде.

Рубин, величиною почти с рейхсталер, оправленный в золото.

Скипетр, формы приблизительно такой же, как турецкий "пустеан".

Далее ехали четыре пары турок, затем два молодых красиво одетых человека, которые несли перед послом верительные грамоты на длинных красных шелковых платках; они были в сложенном виде, длиною в локоть.

Посольство встречал стрелецкий вооруженный караул. По пути следования миссии стояли богато разодетые дворяне, приказные люди и дворовые, одетые в чистое. Послы спешивались на некотором расстоянии от парадных лестниц. Сходить с коня прямо на лестницу никому не дозволялось. Бесерменские посольства проводили внутрь царского дворца через Среднюю лестницу и Красное крыльцо. В этот раз прием проходил в Средней Золотой палате — тронном зале.

Я сидел на отцовском троне, отделанном резной слоновой костью, в золотых одеждах, с диадемой на голове, со скипетром в правой руке, держава стояла слева на небольшом столе. Подле царского места нес службу караул из рынд, одетых в белые атласные терлики — особые кафтаны царской стражи, белые сапоги и белые же меховые шапки. На их плечах крест-накрест висели тяжелые золотые цепи, а в руках они держали маленькие серебряные церемониальные топорики.

Влево от трона сидели в золотых одеждах и высоких горлатных шапках бояре и окольничие.

В зал вошло турецкое посольство, впереди посол, за ним его свита с подарками на руках.

Думный дьяк голова Посольского приказа Василий Яковлевич Щелкалов представил турецкого посла: