Князь Путивльский

Никогда раньше не бывал в боярских домах. Они меня не приглашали, а самому напрашиваться не хотелось. Первым помещением были сени, в которых стояли две лавки. Обе заеложены. Наверное, на них спят слуги. Дальше крестовая комната, завешанная икона от потолка до пола. Две большие — девы Марии и какого-то мужика с седой бородой — с золотыми окладами, остальные с серебряными. Плюс куски материи с золотым и серебряным шитьем. Два складня из трех частей. На них какие-то сюжеты библейские. Библию я читал в познавательных целях. Надо же знать, откуда есть пошла фантастика ненаучная. Только сюжеты определить не сумел, потому что христианскую символику не знаю и знать не хочу. В эту эпоху в символах больше информации, чем в рисунках и текстах. Под большими иконами чадили лампадки бронзовые на длинных цепочках. Дальше была спальня с широкой кроватью, не застеленной. Подушек пять штук, две большие и три поменьше. Одеяло из беличьих шкурок, нашитых с одной стороны на холст. Простыня тоже льняная, но потоньше. Последняя комната была глухой. То ли туалет, то ли кладовая, то ли кабинет, то ли все вместе. Там стоял столик, на котором лежала открытая книга с листами из тонкого пергамента. Это был Гомер на греческом. Как много нам открытий чудных готовит нездоровое любопытство! Рядом стояла табурета трехногая и другая, на четырех ногах и дыркой посередине. Под дыркой находился высокий и с широким горлом горшок глиняный с водой. Унитаз, однако. Возле стены занимали место два больших сундука. В одном лежали дорогие ткани, в другом — восточные специи, золотые и серебряные изделия, в основном посуда, и несколько десятков серебряных слитков в виде вытянутых шестиугольников — черниговских и киевских гривен, местных денег. Черниговская гривна весила грамм двести, а киевская примерно на четверть меньше. Их рубили на четыре части и получали четыре рубля. Роль более мелких денег выполняли монеты, в основном византийские и западноевропейские, хотя попадались и русские времен князей Владимира Крестителя и Ярослава Мудрого, и арабские, и черт знает какие. На старой монете чеканили своего монарха, и в результате трудно было понять, чья она. Впрочем, это мало кого интересовало. Монеты принимали на вес. Оба сундука я приказал погрузить на телегу, а также чешуйчатый доспех воеводы и кольчугу и шлем его сына. В кольчуге была свежая дыра от болта. Остальное заберем завтра.

Я оставил пять человек охранять усадьбу, а с остальными поехал в Путивль искоренять крамолу. По этой же дороге, но в другую сторону ехала телега, запряженная старой клячей. Она везла два трупа и бывшую боярыню. Дети шли пешком. Старшая дочка управляла лошадью, держа в руках вожжи и шагая рядом с телегой. Как я поклялся, никто их не преследовал.

10

Город Путивль бурлил. Улицы были заполнены людьми, которые приветствовали меня радостными криками. Не думаю, что так уж я успел им понравиться. Скорее, им очень не нравились бояре. Как мне говорили, почти половина города была в кабале у бояр. Двое из них успели сбежать, прихватит самое ценное, остальные сдались без боя. Их вместе с женами и детьми посадили в поруб — местный вариант тюрьмы, деревянный сруб, вкопанный в землю почти полностью. Чуть выше уровня земли делали узкую горизонтальную бойницу, через которую поступал воздух и свет. Сверху ставили избу для стражи. Там был лаз, через который спускали в поруб преступников и еду и воду раз в день. Жен и детей, кроме взрослых сыновей, я приказал отпустить. Их вывели из города и разрешили идти на все четыре стороны, но до завтрашнего утра покинуть территорию княжества. Мужчин повесили на стене посада, которая смотрела в сторону Подола и реки. Наверное, чтобы их видели все проплывающие по Сейму и понимали, что путивльчане — народ быстрый на расправу. Кстати, на казнь собрались все горожане, от мала до велика. У них тут так мало зрелищ.

Дома убийц я отдал, как добычу, своим конным дружинникам, которые участвовали со мной в расправе над Сучковыми. Из боярских выгреб все ценное имущество, включая скот и птицу. Подворье Епифана Сучкова получил воеводе. До этого Увар Нездинич жил на княжеском дворе. Он родом из Новгород-Северского. Свой дом там оставил брату, который служил Изяславу Владимировичу. Еще два боярских подворья достались новым сотникам: Матеяшу — пожилому грузному воину с тяжелым взглядом, который теперь будет командовать городской стражей, и Будише, командиру гвардейцев.