Князь Олег

Чаще слушай природу: землю, воду, деревья, травы, небо, солнце, луну и звезды — и ты поймешь, как сильны наши боги и как внимательны они к нам! — с горячей убежденностью проговорил Олаф.

Рем сник.

— Ну, ладно! Давай выкладывай о Спирке все, что ведаешь, — потребовал Олаф.

— Позови Алдана, меченосца левой руки, — сказал вдруг Рем, и Олаф разозлился еще больше.

— При чем здесь Алдан? Он у меня один из лучших дружинников.

— Он тебе много расскажет о Спирке… Гораздо больше, чем любой из плесковитян, — пробурчал Рем и спрятал взгляд от князя.

— Говори, что ведаешь об Алдане! — грозно потребовал Олаф, схватив Рема за плечи.

— Стемир, скажи князю, что…

— Олаф, успокойся! Алдан ведь из дружины Рюрика, — напомнил Стемир.

— Ну и что?!

— А то, что он давно бытует в Новгороде.

— Ну и что?! — снова вскипел Олаф, грозно повернувшись к Стемиру.

— А то, что женщин у нас своих было мало, вот и бегают наши меченосцы к чужим женам, которых не умеют любить словенские мужья.

— Говорят, Спирка за это и убил свою жену… — проворчал Рем. — Но… ты лучше об этом спроси у самого Алдана.

— А почему Спирка, живя в Новгородской земле, не бросил клич о своей мести против нас там же, в Новгороде, когда Власко рядышком был? — спросил Олаф, делясь своими сомнениями с ратниками.

Стемир пожал плечами. Рем недоуменно взглянул на своего князя:

— Ну, князь, ты как дитя! — добродушно улыбнулся он. — Ты что, не ведаешь, как тебя глубоко почитают новгородцы за то, что ты тогда, в болоньей пустоши, отстоял наше право на жизнь среди ильменских словен? Да и Власко, наверное, не хочет быть клятвопреступником… — предположил лазутчик и осекся, виновато взглянул на Олафа.

— Только что ты говорил, что весь Плесков глаголет о Власко; стало быть, они объединили свои усилия здесь, ибо основное ополчение Гостомыслова городища отказалось выступать против меня там, в Новгороде, и «оне переброшеся сюды, во Плесковское градо-озеро», — в раздумье произнес Олаф и посмотрел на Стемира.

— Алдана позвать? — спросил тот.

— Нет, лучше его друга, Фаста, — так же, глубоко задумавшись, попросил Олаф и, пока выполнялась его просьба, сосредоточенно обдумывал, как лучше поступить.

Фаст, тридцатипятилетний меченосец с внешностью типичного норманна — высокий, статный, светловолосый, сероглазый, с открытым лицом прямодушного человека и сноровкой воина — спокойно предстал перед своим князем и, как у равного, спросил:

— Чем помочь, Олаф, говори!

Олаф усадил Фаста возле себя и тепло сказал:

— Ты верно понял, Фаст, именно помощь нужна. Я о твоем друге хотел поговорить с тобой… Ты знал, что Алдан любился с чужой женой? — без обиняков спросил он.

— Он перед самым отъездом, хотя нет, наверное, за неделю до отъезда, был у Умилы, жены новгородского землевладельца Спирки.

Олаф в растерянности посмотрел на Фаста, затем на Стемира и в раздумье проговорил:

— Рем, скажи Фасту, о чем во Плескове слышал.

И Рем поведал о неожиданном вдовстве Спирки и о его ярости против русичей, лелеемой здесь, во Плескове.

— Ложь! — быстро ответил Фаст. — Ты что, не чуешь, что это искусно брошенная ложь! Ну, словене…

Слушай, Олаф, если бы действительно Умила была убита, то в Новгороде был бы великий плач, и мы бы услыхали об этом, — вмешался Стемир.

— А что ты знаешь о Спирке? Почему вдруг его прозвали здесь, во Плескове, коключем?

Фаст подумал, что словене очень точна дают прозвища людям. Спирка действительно похож на моржа-одиночку…

И Фаст поведал князю то, что знал:

— Спирка сверстник Гостомыслу…

Олаф, присвистнув, кивнул.

— Да, зрелый муж, а жен имеет только молодых.

— Никто не считал, сколько у него жен. В каждом селении есть у него жены, но ни одна из них не имеет от него детей. Наверное, был застужен в детстве и недуг не смогли вылечить даже волхвы… И это злит Спирку, ибо богатство растет, а наследников нет, — рассудил Фаст.

— Ясно, — задумался Олаф. — А Умила, откуда она? Кто ее родичи?

— В том-то все и дело, что хитрец Спирка берет в жены осиротевших девушек. Говорят, ее отец был в дружине у Вадима и погиб в тот день, когда Рюрик расправлялся со своими хулителями в Вадимовом городище.

— Жива ли она? — обеспокоенно спросил Олаф. — Я не знаю, что ответить старейшинам Плескова, ежели вдруг они потребуют выдать им Алдана для расправы.

— Почему Спирка поднимает дух спора во Плескове, а не в Новгороде, где живет? — удивился Фаст.

— Здесь он, наверное, нашел сообщников больше, чем в Гостомысловом краю, — ответил Фасту Стемир.

— Ума не приложу, что делать. — Олаф тяжело вздохнул.

— Что-то по Алдану не видно было, чтобы его постигла беда. Поговори с Алданом: чую, тебе этого не избежать.