Князь Олег

Олег не вытирал счастливых слез. Давно он не видел такого тяжелого боя. «Какие молодцы! Какие храбрецы! Какие удальцы! — не переставал он восхищаться своими дружинниками. — Да для таких ничего не жаль… Какие молодцы!

Но где же Ингварь? — лихорадочно подумал он, но, увлекшись картиной боя, решил: — А… там видно будет… Главное дело сделано… Тиверцы под нами… Хазары, глядя на них, окончательно присмиреют… Хоть здесь будет покой… А там, глядишь, и подвиг Аскольда повторить можно будет: принудить греков к достойной торговле с нашей страной!» — неожиданно промелькнула в его голове тщеславная задуют, и Олег подставил свое лицо резкому порыву ветра.

…Ингварь знал, что дружина победила благодаря смелости и находчивости Свенельда. Какими только словами он не ругал себя! Поставить Свенельда в засаду и забыть! «Все выжидал! И прождал! Дружина устала, отступила, а Свенельд сам, не ожидая моей команды, спас всю дружину! Уж лучше Свенельд, чем Олег», — неожиданно заключил Ингварь и продолжал бранить себя последними словами. Он лихо отъехал на коне в лес и там дал волю своей злости. Выхватив меч, он начал яростно рубить встречающиеся на пути кустарники и деревья до тех пор, пока силы не покинули его…

Он опомнился, когда опустилась черная ночь… Неподалеку от него конь жевал сочную лесную траву… Меч выпал из его руки и валялся рядом с ним. И как только он не проткнул себя им, упав в беспамятстве с коня?! Ингварь потрогал голову, цела! Попробовал подняться: больно и тяжело. Слава Богу, что упал не на пень и не на камень. Словно знал, куда упасть: в густую, мягкую траву! Ингварь провел рукой по груди: ни звона тяжелой цепи о кольчугу, ни бляшки с соколом… Он грустно усмехнулся, затем вспомнил все и… завыл, как зверь, глотая соленые слезы, катаясь по траве, вырывая ее с корнями и в отчаянии разбрасывая ее в разные стороны..

Неожиданно он успокоился.

Лежа на земле и глядя в звездное небо, он вдруг вспомнил картину далекого детства.

Однажды он уговорил дядю Олафа — ведь тогда еще так звали великого князя. — взять его с собой на охоту. Богатыри, друзья великого князя, решили охотиться на медведя. Охота была удачной, и все, развеселившись, забыли про Ингваря. А он пошел в лес: робко, кустик за кустик, елочка за елочку, да так и ушел. Вдруг он увидел, что прямо на него идет разъяренная медведица. Ингварь в страхе так заорал, что всполошил весь лес. Вовремя подоспевший дядя Олаф с дружинником Никифором-христианином опрокинули медведицу и закололи ее. Ингварь, страшно напуганный предсмертным ревом медведицы, сам заревел. Ему жалко было и медведицу, и ее медвежонка, и самого себя. Олег, запыхавшийся, усталый, но довольный собой, схватил Ингваря и, прижав его к своей груди, ласково проговорил:

— Чего ревешь-то!

— Жаль медведицу, — сопя, ответил Ингварь.

— А не жаль было бы, если б медведица тебя съела? — страшно округлив глаза, басом спросил Олег.

— Жа-а-аль, — выл княжич.

— А чего же воешь? Учись жалость к себе вовремя побеждать!.. — сердито посоветовал тогда дядя Олаф и, крепко обняв племянника, спокойно проговорил: — Ну полно, полно, сынок, самое страшное… впереди!

И как ни странно, Ингварь часто с удивлением думал: что же может быть впереди страшнее этого? И только сейчас понял, что страшнее всего — поражение.

Становясь молодым соперником Олега, Ингварь часто задавал себе вопрос, что же такое жизнь. И, наблюдая зверей в лесу, глядя на людей вокруг себя, в конце концов понял, что жизнь — это беспощадная борьба. «Если люди — враги, то это понятно, но если люди — родственники, связанные одной заботой — выжить, неужели и тогда между ними должна быть вражда? Неужели, когда отец умер, оставив меня младенцем, Олег принял сына своей сестры как врага?.. — Ингварь вздрогнул от этой мысли. — Нет! Не может быть! Он был мне почти отцом! Нельзя напрасно копить злобу на него… Олег, может быть, и не рад тому, что я есть, но и смерти моей вряд ли хочет… Я должен быть справедлив и к себе, и к нему. Да, он испытал меня, и я никто, пока он жив… Он создал такое государство, о котором никто из русичей и не мечтал! Вот только зачем, коли на усмирение подвластных народов нужны такие усилия, которые нам не выдержать?.. — с горечью подумал княжич и вытер лицо рукавом. — Уж я-то точно этого не выдержу!» — пробубнил он, затем тяжело встал и, приведя в порядок свою одежду, стал пробираться сквозь лесную чащобу к своим, чтобы открыто сказать великому князю Олегу: «Я не гожусь в князья, дядя!..»

Долго Олег делал вид, что ничего страшного не произошло, тем более что Свенельд нашел в лесу цепь княжича, но Олег, взяв ее, сказал, что не вернет пока, дабы не напоминать Ингварю о бое с тиверцами.

Наступила зима и властно раскинула свои покрывала на крышах домов и теремов.

Особенно красивы морозные узоры были на окнах княжеской гридни, где в глубокой задумчивости сидели великий князь Олег и его племянник Ингварь, глядя на незатейливую игру огня в очаге.