Князь Мышкин и граф Кошкин

–Это, когда материал готовит один, а фамилию под ним ставит другой. Вот первый и есть негр, потому что платят ему во много раз меньше, чем эта работа стоит. Негра обычно нанимают, когда сам автор материал сдать не в состоянии. Ну, допустим, времени мало или объем большой. Но чаще всего, негров покупает тот, кто в предмете ни уха, ни рыла не смыслит. Вот такой козел меня и нанял. Сейчас в крутых журналах про «культуру» писать модно. У нас в «ДеловомЪ» на «музыке» сынок большого бугра сидит. Папаша его на место пристроил, денег дал, а мозги забыл, вот мальчонка и работает по принципу: «они, слышь, нарубят, а я покажу».

–И чего ты «рубишь»?

–Я, в основном, рок. Еще есть два студента, учительница музыки и бабулька концертмейстер на пенсии. Студенты те, девчонка про попсу, а парень про джаз, рассказывают. Училка обозревает «народное» творчество, фольклорные фестивали, хоровое пение, а бабулька классику.

–А еще, чем по жизни занимаешься?

–Живу!

–Это я догадалась. А деньги, как добываешь?

–Ну, способов много. Не дрожи, криминалом не балуюсь, у меня даже трудовая книжка есть. Худрук общественного молодежного центра. Прикинь. Звучу гордо! В районной управе гулянки массовые, день города, час хорька, коллективное чириканье и все такое. Еще уроками подрабатываю, детишек на фано учу,–он грустно усмехнулся,–Я ведь ЦМШ закончил, даже в Гнесинку поступил, только выперли меня со второго курса за драку. Хотел стать великим пианистом, а теперь,–он пошевелил пальцами, словно по клавишам пробежался,–жить с ней можно, а вот играть нельзя.

Странно. Он опять молчит, взглядом в стену уперся, а мне хоть бы хны! Я, что безжалостная сука? А еще совсем недавно полной дрянью себя чувствовала. Может, потому что его несчастным считала?… Это большой вопрос, кого из нас жалеть надо, его–то уж точно нет.

***

Кофейная чернота давно уже сменилась мутноватой серостью и за окном тоскливо зашаркала дворницкая метла…. «Мариванна, у пятого подъезда ты мешок забыла?–донеслось с улицы,– Ща, мусоровозка от твоих бутылей одни осколки оставит!»

Шарканье прекратилось, ему на смену пришло тяжелое пыхтение автомобиля. Судя по всему, это была та самая мусоровозка, которая грозила уничтожить заначку хозяйственной Мариванны.

–А ты не изменилась.

–Не поняла.

–Не изменилась, говорю. Хотя я тебя не сразу узнал.

–Мы, что виделись раньше?

–Года три тому назад, на ноябрьские. Классно тогда потусовались.

–А я тебя совсем не помню.

–Понятное дело. Ты же сразу на Шурика запала. Только не спрашивай, как он живет. Не знаю.

–А может, я сама знаю?

–Врешь. Он больше семи месяцев ни с одной не выдерживает. Тоскует в неволе.

–Давно его видел?

–Давно. Сразу после госпиталя.

–Чего так?

–Да….. Уходил было одно, вернулся другое. Ну, собрались, выпили, чувствую, чужой я. Кто карьеру делает, кто зелень косит. Баксы, тачки, телки. Москва сытая, мытая, наглая. «Молодежь золотая» когти рвет, буржуины–сволочи сараи свои украшают. Тошно.

–А в Центр, как попал?