Князь моих запретных снов

Я, стараясь не шуметь, ворочалась в постели. Сон не шел – слишком всего за один день. Ригерт Шезми, внезапно нашедшаяся мать… Мысли против моей воли крутились вокруг герцогини. Почему я так злюсь на нее? Она мало в чем виновата. Ей хотелось кусочек счастья. Вот она и урвала его у проезжего наемника. В том, что все так получилось со мной, виноват был только один человек, да и то, он был давно уж мертв.

Я пыталась представить, как мы с матерью будем подругами – и не получалось. Не чувствовала я к ней ни толики тепла. Вот к той, придуманной мной печальной принцессе – чувствовала. А к герцогине – увы. Наверное, и не нужно себя заставлять кого-то любить? Любовь приходит сама, не спрашивая. В нашем с герцогиней случае такое вряд ли случится… что ж. Наверное, любить необязательно. Можно ведь просто поддерживать какие-то отношения, пусть и самые поверхностные. Иногда обсуждать погоду. Или последнюю моду на кружева.

Так, незаметно, я сползла в сон, но он оказался отвратительным. Мне мерещилось, что старый и страшный мужик орет на меня: «утопить!», и меня с размаху швыряет в холодную воду, и я все вижу из-под мутноватой воды. Вместо лица – расплывчатое пятно, оно берется рябью… А я задыхаюсь, легкие жжет, и не могу вдохнуть, потому что вдохнуть – значит умереть.

- Ильса.

Я с криком оттолкнула от себя кого-то.

- Ильса, не бойся, это я! Ну, что ж ты? Кошмары снятся?

Это был Альберт. Он обхватил меня за плечи, встряхнул, заглядывая в лицо. Я потерла глаза. Да, пропади все пропадом, кошмары. Немудрено, после всего рассказанного герцогиней.

- Ты плачешь, - он провел пальцами по щеке, - не надо, Ильса. Сейчас что-нибудь придумаем.

Я не успела возразить, когда Альберт пересел ко мне на постель, а затем и вовсе вытянулся на ней.

- Давай, иди сюда, - усмехнулся, - да не бойся, так тебе лучше будет. Знаешь, вдвоем не так страшно.

Кровать была широкая, вдвоем мы отлично поместились. Я положила голову на руку Альберта, чувствуя под щекой упругие мышцы, и он укрыл нас одеялом.

- Все, спи, - прошептал, - закрывай глаза и спи. Вот увидишь, кошмаров не будет.

Я невольно всхлипнула и, вынырнув рукой из-под одеяла, погладила его по колючей щеке.

- Спасибо тебе. Ты – единственный, кто ко мне относится так и ничего не требует взамен.

- Единственный ли? – в голосе Альберта появилось колючее ехидство.

Я промолчала.

Но, надо отдать должное, рядом с Альбертом засыпалось куда лучше. У него было горячее и тренированное тело, я повернулась набок, прижалась к теплому боку спиной.

Стало спокойно и уютно. И воспоминание о кошмаре попросту утонуло в этой приятной жаркой тьме.

Снилось… что-то очень странное. Очень горячее и совершенно неприличное. Я не видела в деталях, но знала, что рядом со мной Винсент. Его руки выписывали огневеющие узоры по телу, а я… я знала, что на мне нет ничего, но при этом не было страшно. Скорее, любопытно и о-очень приятно. Еще приятнее, чем когда мы целовались в тайном тоннеле замка.

Я закрывала глаза, во сне, и чувствовала каждый поцелуй – на шее, и ниже, и еще ниже. Что он со мной делал, что я таяла в его руках? Уверенные касание на внутренней стороне бедра, и его пальцы… там. И медовая тяжесть как будто стекает вниз живота, скручивается спиралью. Я задыхаюсь, мне хочется кричать от переполняющих новых ощущений. И в тот миг, когда мой сон взрывается сладким удовольствием, я чувствую на горле жесткие пальцы. Винсент… Он зол, хмурится, глаза поглотила тьма. Но все равно красивый… Мой. В следующий миг, я еще не успела отдышаться, он впивается в мои губы, целует жестко, грубо, как будто его цель – просто быть во мне, стать частью меня. Но даже это, как ни странно, приносит наслаждение, и там, во сне, я отвечаю на этот поцелуй, я тянусь к Винсенту руками, чувствую под ладонями сильное тело. Он отрывается от меня, дышит тяжело и рвано.

- Почему ты в постели с другим? – шипит, - кто я для тебя, Ильса?

…Утреннее солнце заливает лекарскую палату. Я жмурюсь, одновременно понимаю, что в кровати совершенно одна. Альберт ушел.

И больше мне ничего такого не снилось, ни разу. Я валялась на больничной койке, по оконному стеклу барабанили первые осенние дожди. Горькие снадобья, алчные взгляды Фелиции, от которых хотелось закутаться с головой в одеяло, по ночам – зыбкий, мутный сон без сновидений, но с пониманием, что рядом обязательно дежурит кто-то из наставников или Альберт. Меня по-прежнему навещали Габриэль и Аделаида. Габриэль обязательно приносила мне книги, много книг, никогда в жизни я не читала столько, сколько в те два месяца, проведенные в лекарских палатах. Аделаида принесла шерстяные нитки и учила меня вязать на спицах, так что к концу своего невольного заточения я связала всем друзьям по теплому шарфу. И еще один, но не для себя – а для того, кого не видела так давно, что к собственному ужасу начала забывать, как он выглядит.