Читаем Князь Игорь. Витязи червлёных щитов полностью

Сыновцы — племянники. Игорь и Всеволод были двоюродными братьями Святослава, но он был вдвое старше их, поэтому и называет сыновцами.

Татраны, шельбиры, топчаки, ревучи, ольберы — тюркские племена на службе черниговских князей. Жили по Десне и Остре. Их называли ковуями. Полк ковуев ходил с Игорем в поход.

Ногата, резана — мелкие монеты.

Шереширы — тяжёлые греческие копья.

Хинова — так называли гуннов, вышедших из Северного Китая (хины), обобщённо — азиаты.

Ятвиги, деремела — литовские племена.

Сулицы — метательные дротики.

Великий Дон и Малый Донец — сейчас эти реки имеют другие названия: Северский Донец и р. Уды.

Овлур — половец или полуполовец, который помог Игорю бежать из плена. В северской земле стал боярином Игоря.

Стугна — небольшая речка южнее Киева. В ней утонул в 1033 году младший брат Владимира Мономаха Ростислав, о чем рассказано в «Повести временных лет». Владимир Галицкий знал этот рассказ и в «Слове» противопоставил негостеприимную Стугну приветливому Донцу, спасшего князя Игоря. Кстати, в 1961 году киевские археологи вскрыли в Святой Софии гробницу Ростислава и в его черепе нашли наконечник половецкой стрелы, так что Стугна в его смерти не виновата.

Боричев узвоз (спуск) — древний спуск с Горы на Подол в Киеве. Сейчас — Андреевский спуск. По нему Игорь спустился к церкви Богоматери Пирогощей (греч. Башенной) на Подоле, чтобы помолиться за сына, брата и всех пленников, которые томились в половецком плену.

Аминь — истинно, воистину. Переносно — конец.

Перевод и примечания Владимира Малика.

Перейти на страницу:

Все книги серии Поход

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза