Князь Игорь. Витязи червлёных щитов

«Братья и дружина!

лучше уж убитому выть,

чем полонённому быть!

А воссядем, братья,

на своих борзых коней

да позрим на синий Дон!»

Охватило князя

такое сильное желание

изведать дона великого,

что и знамение ему заслонило.

«Хочется мне,- сказал,-

копье своё преломить

на краю поля Половецкого!

О вами, русичи, хочу

либо голову свою сложить,

либо шеломом испить из Дона!»

Игорь к дону воинов ведёт!

А уже несчастий его

подстерегают птицы на дубах,

волки грозно воют по оврагам,

орлы клёктом на кости зверей зовут,

лисицы брешут на червлёные щиты…

О Русская земля, уже ты за холмом!

Спозаранок в пятницу

потоптали они

поганые полки половецкие

и, рассыпавшись стрелами по полю,

помчали красных девок половецких,

а с ними -

и золото,

и паволоки,

и дорогие оксамиты.

Покрывалами же,

епанчами

и кожухами

стали мосты мостить

по болотам и топким местам,

и всяким узорочьем половецким.

Черлен стяг,

белая хоругвь,

черлена чёлка,

серебряное древко -

храброму Святославичу!

Дремлет в поле

Олегово храброе гнездо -

далеко залетело!

Не было оно на кривду рождено

ни соколу, ни кречету,

ни тебе, чёрный ворон,

поганый половчин!

Долго ночь меркнет.

Заря свет зажгла.

Мгла поля покрыла.

Щёкот соловьиный утих -

говор галок пробудился…

Русичи великие поля

червлёными щитами перегородили,

ища севе чести, а князю - славы!

А половцы непроторёнными дорогами

побежали к Дону великому -

скрипят возы в полуночи,

как лебеди напуганные…

Гзак бежит серым волком,

Кончак ему во след правит

к Дону великому.

На другой день очень рано

кровавые зори свет возвещают.

Чёрные тучи с моря идут -

хотят прикрыть четыре солнца,

а в них трепещут синие молнии…

Быть грому великому!

Идти дождю стрелами с дона великого!

Вот где копья поломать!

Вот где саблям постучать

о шеломы половецкие

на реке на Каяле,

у Дона великого!

О Русская земля, уже ты за холмом!

Вот ветры Стрибожьи внуки,

веют с моря стрелами

на храбрые полки Игоря…

Земля гудит!

Реки мутно текут!

Пыль поля покрывает!

Стяги глаголят -

половцы идут!

От Дона

и от моря,

и со всех сторон

Русские полки обступили…

Дети бесовы

криком поля перегородили,

а храбрые русичи

перегородили червлёными щитами!

Были века Трояновы,

минули годы Ярославовы,

были походы Олеговы,

Олега Святославича.

Тот Олег мечом крамолу ковал

и стрелы по земле рассевал.

Вступал в золотое стремя

в городе Тмуторокане,

а тот звон слышал

давний великий Ярослав,

а Владимир, сын Всеволода,

каждое утро проушины ворот

закладывал в Чернигове.

Бориса же Вячеславича

похвальба на суд привела

и на Канине-реке

зелёным покрывалом накрыла

за обиду Олегову,

храброго и молодого князя.

С подобной Каялы

Святополк повелел отца своего

привезти между вергерскими иноходцами

ко Святой Софии Киевской…

На седьмом веке Трояна

кинул Всеслав жребий

о девице ему милой.

Он исхитрился на конях

проскочить в город Киев

и стружием копья лишь коснуться

золотого стола киевского.

От киевлян сбежал лютым зверем

в полночь из Белгорода

и скрылся в синей мгле.

А утром боевыми секирами

расшиб славу Ярослава,

скакнул волком до Немиги

из Дудуток.

На Немиге стелют головы

как снопы,

молотят цепами булатными,

на току жизнь кладут,

веют душу от тела.

Немиги кровавые берега

не добром засеяны -

засеяны костьми русских сынов…

Всеслав-князь людям суд судил,

князьям города рядил,

а сам в ночи рыскал:

из Киева добегал до стен Тмутороканя,

великому Хорсу путь перебегал.

Ему в Полоцке

позвонять к заутрене рано

в Святой Софии в колокола,

а он в Киеве звон этот слышал.

Хоть и вещую имел душу

в храбром теле,

но часто от кед страдал.

Ему вещий Боян

давно ещё, разумный,

припевку придумал:

«Ни хитрому,

ни вещему,

ни ворону вещему

суда божьего не миновать!»

То выло в те рати и те походы,

а такой рати, как ныне,

и не слыхано!

От рассвета

до вечера,

от вечера до рассвета

летят стрелы калёные,

гремят сабли о шеломы,

трещат копья железные

во том поле незнаемом

среди земли половецкой…

Черна земля

под копытами

костьми

была засеяна,

а кровью полита…

Горем взошли они по русской земле!

Яр-тур Всеволод!

Стоишь ты впереди дружины,

прыщешь на врагов стрелами,

гремишь о шеломы

мечами харалужными!

Куда ты, тур, поскачешь,

своим золотым шеломом посвечивая,

там летят неверные головы

половецкие!

Посечены саблями калёными

шеломы аварские

тобою, яр-тур Всеволод!

Что ему раны, дорогие братья,

если забыл он и почести, и богатство,

и города Чернигова отчий золотой стол,

и своей милой жены, красной Глебовны,

свычаи да обычаи!

Что мне шумит,

что мне звенит

вдали -

рано пред зорями?

Игорь полки заворачивает,-

ибо жаль ему милого брата Всеволода.

Бились день,

бились другой,

а на третий день,

к полудню, пали стяги Игоревы…

Тут братья разлучились

на берегу выстрой Каялы,

тут кровавого вина н6достало,

тут пир окончили храбрые русичи -

сватов напоили

а сами полегли

за землю Русскую…

Никнет трава от жалости,

а дерево с грустью к земле приклонилось.

Темно стало на третий день:

два солнца померкли,

оба багряных столпа погасли

и с ними два молодых месяца -

Олег и Святослав -

тьмою заволоклись

и в море погрузились,

вызвав великую радость

среди хиновцев.

На реке на Каяле тьма свет закрыла:

по Русской земле поскакали половцы,

как выводок гепардов.

Уже пал позор на славу,

уже ударило насилье на свободу,

уже спрыгнул див на землю…

И готские красные девы