Князь Голицын

Так как время все равно еще раннее, выходить из комнаты во двор думаю пока рано. Так что выгоню пока запах горелой свечи из комнаты на улицу, ну и выводы сделаю. Моя духовная энергия заемной переполнена. И заемная энергия, это невосполнимый ресурс. Надо развивать тело и ауру, тогда заемная энергия станет собственной. Хоть так увеличу объем и продолжительность манипуляций. Иначе использовав невосполнимый резерв останусь ни с чем, а так он хоть на тренировки уйдет. Использовать молнию, полнейшая глупость. Ее сейчас только для убийства и запугивания использовать можно. А расход энергии души неоправданно высок. Опять получится что невосполнимый резерв использовать буду. Да и кого мне запугивать? Собственных крестьян? А убивать? Монахов? Вот и не будем творить всякую дичь. Вот встречу наставника всех чебурашек, из далекой, далекой галактики. Который говорил, что размер не имеет значения. Тогда Да, сама Великая Сила будет требовать надеть ведро на голову. И назвавшись, Дарт в`Ведре разбрасываться молниями по округе. А сейчас про молнию можно забыть. На долгие годы забыть. Ну хотя бы до особых случаев, в виде средства убеждения.

Вон на дворе, кажется, началось бурное брожение, шевеление и движение. Значит можно выходить во двор. Умоюсь у колодца и посижу на крылечке, понаблюдаю за местной жизнью. Мои то все равно еще спать должны.

В коридоре действительно было тихо, все еще спали. Только в районе кухни раздавались еле слышимые звуки. Видно кто-то уничтожает продукты в доме. Может мыши? Нет мыши этим занимаются по ночам. Значит домашняя прислуга уже занялась предписанным им занятием. Возможно там же и мамка Николаевна находится. Слышно тихие переругивания. Это она как обычно с поварихой переругивается. Придется прокрасться, что бы не заметили. Знаю я их с поварихой! Тяжелый день начнется сейчас, а не в районе запланированного завтрака.

Пробравшись на крыльцо, не задерживаясь отправился к колодцу. Там как раз вертелась красотка много старше меня. Вот ее и попросил полить мне, что бы умыться. После умывания, уже спокойный и расслабленный отправился к крыльцу. Усевшись на него начал созерцать идиллию на нашем дворе, тихо напевая песню:

— За дорогой кольцевой,
Как привет из прошлого,
Повстречался нам с тобой
Уголок заброшенный.
Опустевший старый дом,
Без вины покинутый,
И колодец под окном
С небом опрокинутым.

Колодец, колодец,
Дай воды напиться!
Колодец, колодец,
Дай неба глоток!
Быть может, быть может,
Ещё возвратится
Счастливое время
И в наш уголок.
Счастливое время
И в наш уголок.

Мы не зря пришли сюда:
Здесь обиды кончатся.
И прощаться навсегда
Нам с тобой расхочется.
Мы сюда ещё придём,
Чтоб в ошибках каяться —
Ведь в колодце даже днём
Звёзды отражаются.
Ведь в колодце даже днём
Звёзды отражаются.

Колодец, колодец,
Дай воды напиться!
Колодец, колодец,
Дай неба глоток!+
Быть может, быть может,
Ещё возвратится
Счастливое время
И в наш уголок.
Счастливое время
И в наш уголок.

Колодец, колодец,
Дай воды напиться!
Колодец, колодец,
Дай неба глоток!
Быть может, быть может,
Ещё возвратится
Счастливое время
И в наш уголок.
Счастливое время
И в наш уголок.

Вот кстати вопрос. Пока умывался у колодца, мимо крыльца проходило, пробегало и пропрыгивало много лиц разной половой принадлежности и возрастных групп. Правда не шумели, не кричали и не гомонили, но все-таки. А как только я устроился на крыльце, как отрезало. Как будто зона отчуждения появилась от места, где я расположился, до места, где умывался. Все прошмыгнуть норовят с другой стороны колодца. Это что, уважение к князю расположившемуся на крыльце и созерцающему мир вокруг, или страх передо мной, молнией стукнутому? Или и то и другое?

Вот всегда так, допеть успел, а додумать нет. Дядька Николай подошел и сразу разговоры разговаривать затеял:

— Доброе утро Петр, — поздоровался он, усаживаясь рядом, — Что это за песню поешь? Вроде бодрая, но я такую не слышал.

— Доброе, дядька. Да вот сижу, делать нечего, любуюсь красотами нашими. Слова-то, и навеяло. А я что, мне не жалко. Вот и напел.

— Хорошая, должно быть, песня.

— Могу записать, — пожал плечами я.

— Ты лучше матушке своей ее напой, — попросил казак.