Князь Голицын

— Вам, молодой человек, хоть и оказана вся необходимая помощь, но я не рекомендую под вечер ехать в имение. Вы туда ночью приедете, а это может сказаться на вашем самочувствии. Лучше уж полежите у нас под наблюдением, переночуйте, а с утра и поедете.

— Нет уж, доктор, — заупрямился я, еще с прошлой жизни терпеть не могу все эти больницы, — в имение поедем. Дома и стены помогают, да и матушка волноваться будет. И вечером солнце не такое злое, глазам легче будет.

— Ну тогда я вам дам мази и инструкции применения, и с богом, — не стал настаивать местный эскулап, — И не забудьте врача вызвать в имение, вам сейчас необходимо постоянное наблюдение, случай не ординарный и науке не известный, мало ли какие осложнения могут быть, — и без переходов закруглил разговор, — Пролетка вас ждет. До свидания, — нет, все таки доктора они в любом времени в любом месте одинаковые.

— До свидания, и спасибо за помощь. А по поводу наблюдения, тут я уже заранее переживаю. Там ведь мамка с матушкой. Так ведь мало того святые отцы набегут. Вот где будет постоянное наблюдение и контроль, а так же душеспасительные беседы! — я скривился.

— Ну здесь уже ничего не поделаешь, — усмехнулся эскулап, ну да, ему-то смешно, — Такие происшествия не каждый день происходят, чтобы их игнорировать. Еще раз до свидания, Ваше сиятельство.

Не понял. Это он меня так мягко выгоняет? Мол, не захотел под наблюдением остаться, так дуй себе на все четыре стороны, не отвлекай занятых людей. Да и пусть себе! Помог, и на том спасибо.

— До свидания, — попрощался я с местным медикусом.

Ну вот и все, народные гулянья и хороводы вокруг моей особы прекратилось. До имения добираться несколько часов. Можно в спокойной обстановке, пока едем все обдумать. Появление мое здесь вышло феерическое, да и пока сориентировался, знатно отметился. Пересудов на всю Калужскую губернию, на долго хватит. И мне к стати это выгодно. Но не думаю что вести далеко разойдутся. Перед Романовыми вряд ли засвечусь. И это очень хорошо. Рано мне с ними встречаться, сожрут. Разговоры о моих не задокументированных способностях так и останутся разговорами. В дальнейшем я не собираюсь часто их использовать, так что быстро все забудется. А между знаниями о них, и памятью о них же, огромная пропасть. Вспомнят только когда жареный петух на темечко сядет. Но перед духовенством надо отметиться, и подтвердить что сила моя не от лукавого, а самая что ни наесть божественная, и желательно оформить это все документально. Здесь, думаю, придется еще немного мистики продемонстрировать, но так, чтобы святоши и сами не могли внятно что-либо объяснить, но в то же время прониклись. Главное не заиграться, а то по монашеской стезе добровольно-принудительно могут направить. Замучаешься отбиваться, хотя, и так придется. Еще и народ в этом времени пока что патриархальный и сильно верующий.

— Дядька Николай, а ведь у нас проблемы.

— Знаю Петя, — кивнул казак и лениво стегнул лошадку по округлому боку, — А какие ты видишь проблемы?

— Думаешь я не слышал разговоры о тебе среди народа? Народ только в лицо нам не говорит, что ты характерник, а мамка Николаевна ведьма. Думаю, как приедем в имение там уже будет батюшка, ну или с утра приедет. Слухи у нас стремительно распространяются. Обоз то скоро на месте будет, это мы задержались. Надо нам всем на службу в храм напроситься, молебен заказать и отстоять во спасение души и изгнание бесов.

— А бесы-то причем здесь? — как-то без особого удивления отозвался дядька.

— Ты разве не заметил что я после удара молнии изменился? Я сам чувствую что какой-то не такой стал. Потому и надо нам исключить одержимость и документальное подтверждение получить об этом. И тебе с мамкой тоже надо будет присутствовать, иначе пойдут нехорошие разговоры. А слухи они такие, могут мгновенно на небеса поднять, а могут так изгваздать что никаким мылом не отмоешься. И вообще, может такое быть, что службу придется отстоять день и ночь?

— Обязательно так будет, — кивнул казак.

— Это после молнии еще и такую нагрузку терпеть придется, — пригорюнился я, — Тяжеловато будет, но деваться некуда, придется стоять.

— Если не хочешь, чтобы о тебе шептались по углам, как об одержимом, придется потерпеть, — согласился дядька.

— Здесь только одно радует, не одному мне терпеть придется, — злорадно хохотнул я, а старый казак обреченно вздохнул.