Князь Двинский

Государевы хранители сразу стушевались, расступились, а потом, пристыженно склонив головы, стали быстро расходиться.

– Что это было? – небрежно поинтересовался я, почти не слыша своего голоса из-за стука сердца.

– Иван Иванович, княже… – Старица говорил спокойно, но по его лицу было заметно, что он сильно волнуется. – Сие – дуроломство! Сам слышал, не было такого приказа государя. Считай, на колу уже сидит тот, кто приказал…

Невольно кривясь от бешенства, я в сердцах перебил его:

– Дуроломство? Хорошо, из великого уважения к государю всея Руси ровно до завтрашнего вечера я буду ждать сообразного удовлетворения. Надеюсь, не надо объяснять, что будет в противном случае? Я, граф божьей милостью Жан Шестой Арманьяк, полномочный представитель и великий посланник короля Наварры Франциска, первого этого имени, свое слово сказал!

После чего резко развернулся и быстрым шагом пошел на выход из государевых палат. Следом за мной, гордо чеканя шаг, с обнаженными клинками в руках, проследовали оруженосцы.

– Твою же мать… – сзади донесся тихий и злой голос Старицы. – Наворотили, убогие. А мне разгребать…

«Ничего личного, Дмитрий Юрьевич… – сочувственно подумал я. – Но разгребать придется всерьез. Так просто не отделаетесь…»

Когда уже сел на коня, из палат вывалила толпа бояр, обступила и стала всячески зазывать вовнутрь. Но я на них даже не посмотрел и тронулся с места. Нет, если бы передали личное приглашение великого князя, еще бы подумал, но ничего подобного не прозвучало. Раз так, идите на хрен, я вас не знаю. Пойдем длинным путем.

По дороге к дому никто нас остановить не пытался – добрались без проблем. Ни Сашке, ни Забаве ничего говорить не стал, дабы зря не полошить баб. Да, скандал вышел грандиознейший. Тут любой государь взбелениться может. Есть строгое правило – почитай, закон, согласно которому при правителях нельзя кровь проливать. Будь то в Европе, на Руси, да хоть у сарацинов. Только государи решают, кто прав, а кто виноват, а любые действия без их санкции считаются прямым оскорблением царственных особ, посягательством на их прерогативу судить. Вышел из дворца – режься сколько влезет, а при царственной особе не моги. Можно только апеллировать словами и смиренно просить у государя разрешения на немедленную сатисфакцию. Коя может не последовать вообще.

Дело слегка смягчается тем, что я подданный другого государя, а вассал Ивана только формально. Правда, дипломатам вообще не пристало оружием махать. Оные могут только оскорбиться и свернуть миссию.

Помню, при Бургундском отеле, еще при жизни Карлуши, один из его дворян не из последних ответил физически на обиду – проткнул мечом обидчика. Был абсолютно прав, такие оскорбления смываются только кровью. И тут же попал в темницу, вдобавок лишен всех титулов. Герцог его все-таки помиловал, правда, пришлось годик посидеть в кутузке.

Но в моем случае должно обойтись. Как уже говорил, на кону стоят большие дела, ради подобных любой государь гордыню смирит. Я о настоящих государях, которые за страну радеют в первую очередь. А Иван как раз из таковых. Н-да… даже интересно, как вопрос станут улаживать. Понятно, щенкам не поздоровится, но сего мне мало.

Перед сном сел пропустить по паре бокалов с оруженосцами. Волнение давно прошло, но последствия адреналиновой ломки все еще давали о себе знать. Да и парнишек не помешает поощрить, показали себя.

Я подошел к шкатулке, где держал расходные драгоценности на подарки, выбрал три одинаковых массивных золотых перстня и вручил по очереди парням.

– Правильной дорогой идете, дамуазо. Не забуду…

– Сир! – восхищенно вскинулись гасконцы. – Мы лишь выполняли свой долг.

Ломбардец только почтительно поклонился, обойдясь без лишних слов.

– Выпьем, дамуазо! – Я поднял бокал. – За честь и за верность!

– За честь и за верность! – эхом отозвались оруженосцы.

Отпив пару глотков, я поинтересовался у парней:

– Вы хоть поняли, что произошло?

Шарль быстро ответил:

– Конечно, сир! Вы приказали убить хамов – мы убили! Потом вы, сир, указали тем косоглазым на свое место и ушли – мы за вами, как было приказано. Нас попытались задержать, но не задержали.

Александр активно поддакнул товарищу:

– Да-да, сир, так и было.

«Н-да… – про себя посетовал я. – Мальчишки неплохие, но дальше своего носа ничего не видят. Толком так ничего и не поняли. Начало истории вообще пропустили. На пирах надо не только жрать, но и головой, как сова, на триста шестьдесят градусов вертеть да ушки на макушке держать. Это вопрос банальной выживаемости при дворе…»

– Разрешите, сир… – спокойно начал Луиджи и, дождавшись моего кивка, продолжил: – Думаю, тот, важный молодой tatarin, хотел вас спровоцировать, сир.

Гасконцы удивленно вытаращились на ломбардца: мол, когда это мы пропустили?