Князь

И тут боярин кинулся прямо на него, ударив плечом под горло и обхватив руками за грудь. Медведь тоже сцапал человека в объятия, заклацал челюстями, навис всей массой. Но Лисьин, расставив ноги и напрягшись, повалить себя не давал. От натуги тулуп на спине лопнул, пополз в стороны, под ним блеснуло кольчужное плетение. Когти зацепились за него, доспех ощутимо натянулся, но выдержал! Бурый снова зарычал, клацнул зубами – плечо человека под подбородком не давало ему опустить морду и вонзить во врага клыки.

Борьба – сила на силу – продолжалась с минуту. Медведь немного накренился набок – или начал заваливать вправо Василия Ярославовича, – опустил переднюю лапу, опираясь ею о землю. Боярин тут же поджал руку, выдернул косарь и вогнал его зверю под ребра. Снова послышался рев – но угрозы в этом рыке уже не было. Зверь тяжело откинулся и мелко задергал лапами.

– Ну что, новик?! – Лисьин, разгоряченный и радостный, отскочил от туши. – Как тебе такое веселье? Это тебе не по горам от голых навок бегать! Это уж удаль так удаль! Знай наших! Вторуша, наливай!

Холоп вытащил из саней деревянную пиалку, бурдюк. Наполнил, протянул боярину. По лесу начал расползаться терпкий запах кагора.

– Эх, за удаль!

Василий Ярославович осушил емкость, стряхнул последние капли на шкуру затихшего зверя и протянул Вторуше. Тот снова наполнил пиалу, после чего передал бурдюк Андрею.

– Давай, сынок!

Они выпили, новик отдал кожаную флягу холопу, тот тоже отхлебнул и передал дальше. Мансур тем временем присел перед добычей, вскрыл шкуру на груди, вырезал изнутри несколько тонких мясных ломтиков, на морозе тут же запаривших, словно кружка горячего чая. Пахом принялся посыпать мясо солью с перцем, раздавать охотникам – боярину, Андрею, Вторуше… Василий Ярославович тут же вцепился в мясо зубами. Зверев, секунду поколебавшись, последовал его примеру. И ничего! Мясо прекрасно жевалось, и вкус имело вполне приятный. Даже странно – почему он всю жизнь сырое мясо есть боялся? Хотя, конечно, замороженное из магазина, полгода ехавшее откуда-то с другого конца света, и парное, свежее мясо – это две очень большие разницы.

– Ладно, – чуток успокоившись, махнул рукой боярин. – Грузите его на сани. Свежевать в усадьбе станем. Там вырезки и засолим.

Холопы, осушив бурдюк досуха, бросили его в сани и взялись за тушу. Даже вшестером управиться с мертвым медведем оказалось не так-то просто. Да еще и сани вдруг взбунтовались, и при всякой попытке взгромоздить на них добычу отъезжали в сторону. Боярин только посмеивался, поглядывал по сторонам. Потом вдруг насторожился:

– Мансур, глянь! Вроде дым? – указал он куда-то на север, за сосновые макушки.

– Похоже на то, господин, – согласился холоп. – Никак опять литовцы дикие завелись?

– Это еще кто? – не понял Андрей.

– Да бегут порой… Как затеют князья литовские войну большую – начинают крестьян в войско свое верстать. А те многие боятся, смерти не хотят. Смерды, чего возьмешь? Вот и бегут, кто от рубежей недалече, от службы на нашу сторону. И ведь хоть бы на землю садились, пахали, дома ставили. Так ведь нет. Прячутся по лесам, дичь портят, на деревни порой наскакивают, скотину воруют, еду, смердов пугают. Иные и путников на дороге губят да обирают.

– Я гляну. – Зверев закинул за спину бердыш и побежал по целине в указанную сторону. За время охоты лыжи он так и не снял.

Где-то с километр он не замечал впереди ничего странного и уже хотел повернуть обратно, как вдруг увидел улетающее вверх небольшое темное облачко. Будто в огонь сырая дровина попала. Новик надбавил ход и еще метров через триста заметил свежий человеческий след. Вскоре ощутился и запах жареного мяса, послышались бодрые голоса. Андрей повернул на звук и спустя минуту увидел впереди, между соснами, огонь. На округлой поляне сидели трое безусых пареньков, любуясь греющейся на вертеле птичьей тушкой. Чуть дальше, в кустах орешника, темнел зев заснеженного сарая. Похоже, литовские дезертиры обитали здесь уже довольно давно.

– А ну-ка, ребята, – скомандовал новик, выходя на поляну. – Завязывайте с обедом. Сматывайте манатки и пошли со мной. Давайте, шевелитесь.

– А кто ты такой? – спросил один из вскочивших ребят.

– Я сын здешнего боярина, Андрей Лисьин. Так что пошли, гулянки кончились.

– Есть другое предложение. Положи-ка шубейку свою, пояс, сапоги сними и штаны. И можешь проваливать, пока мы с утра добрые.

Из шалаша вылезли еще беглецы. Четверо. В сапогах, валенках, двое в зипунах. Нищие литовцы такую одежку позволить себе не могли – значит, кого-то уже успели здесь ограбить. Первый из диких литовцев, в расстегнутом на груди зипуне, небрежно поигрывал мечом. Еще два клинка поблескивали за ним. Причем там, похоже, имелись и щиты. Итого – семь к одному…

– Ладно, – кивнул Андрей, вылезая из лыж. – Снимать так снимать.

Он скинул из-за спины бердыш и предложил разбойнику:

– Начнем? – И рывком устремился к нему.