Клык и коготь

– Я знаю, она мне говорила. Она упоминала вашу красоту, но преуменьшила ее вдвое. Так трудно вытягивать сведения из Геленер.

Селендру больше не смущали пустые комплименты. Она притворно потупилась, рассмеялась и вспомнила свою первую встречу с Геленер и оскорбительные советы Благородной.

– Она сказала вам, что мой отец вырос в поместье Телсти? – спросила она намеренно.

– Нет. Как очаровательно. Он знал моего дядю? Мой дядя может захотеть увидеть его. Кажется, что он хочет повидать каждого, кого когда-либо знал, чтобы помириться перед смертью.

– Он сам уже умер этой осенью, так что слишком поздно, – сказала Селендра.

– Мне жаль, – сказал Альвад. – В последнее время голова моя забита всяким. Я – наследник дяди, но в прошлом году мы поссорились.

– А с вами он примирился?

– Еще нет. Кажется, есть кто-то еще, кого он хочет повидать раньше. Все это очень загадочно, будто бы у него есть сценарий, по которому он действует. Он сказал моему отцу, что повидается со мной через два дня. Я буду себя вести наилучшим образом все это время, будьте уверены. – Он рассмеялся и взял еще один жбан с пивом у проходившего мимо слуги.

– Это важно для вас? – спросила Селендра.

– Что? Примириться с моим дядей? Не слишком. Я люблю старика. Или вы о том, чтобы унаследовать его земли и титул? Совсем нет. Я бы даже предпочел их не наследовать и продолжить мою прекрасную жизнь в армии. Но что касается его богатства, то да, оно бы пригодилось.

Селендра колебалась.

– Я считала, что все эти три вещи взаимосвязаны, – сказала она.

– Я полагаю, что могут быть, хотя где еще он думает найти родственника, кто принял бы поместье, выше моего понимания. Его никогда особо не волновали звания, но о семье он действительно беспокоится.

– Я думаю, что это лучше, чем думать только о званиях, – сказала Селендра.

– Ну да. Вы видели, как ваша будущая свекровь увивается вокруг старины Августейшего Фидрака, законодателя? У Фидрака и двух крон нет за душой, его земли перезаложены до кончика хвоста. Живет он за счет мужей своих сестер и на пособие от Ассамблеи. И все же, Благородна обращается с ним так, будто он стоит гораздо большего, чем она когда-либо сможет стоить, притом что у нее есть Бенанди и еще половина Тиамата в придачу.

– Я думаю, что звания и богатство не так важны, – сказала Селендра.

– Тогда как же вы оцениваете драконов? – спросил Альвад, с любопытством склонив голову набок.

– По их собственным достоинствам, – сказала Селендра. – Я люблю Шера не за то, что он Благородный, а за то, что он Шер. Если бы я влюбилась в вас, к примеру, не владельца какого-либо титула, а просто Почтенного, я бы думала, что вы – не хуже его.

– Да вы радикал, – сказал он, отступая от нее со смехом. – Вольнодумец! Шер знает об этом? Я уверен, что моя мать не знает, иначе она бы мне сказала.

– Не надо быть радикалом, чтобы думать, что то, каков дракон есть сам по себе, значит больше, чем рождение или богатство, – сказала Селендра со всем возможным достоинством.

– Ну, так это и есть определение радикала, – парировал он. – Нам нужно, чтобы среди нас была радикальная Благородна, что само по себе весьма занимательное понятие. Какая жалость, что вы не можете занять место в Благородной Ассамблее и радовать нас своими взглядами.

Тем временем Фрелт старался произвести хорошее впечатление на всю семью Телсти. Он даже добился того, что Геленер один раз милостиво рассмеялась.

– Вы как раз такой тип священника, которые нужны церкви, – сказал Преподобный Телсти, делая добрый глоток пива и уже почти забыв о влечении к игорному столу.

– И если мне будет позволено так сказать при первом же знакомстве, в результате которого я оказался просто поражен красотой и достоинствами вашей дочери, она как раз тот тип жены, который нужен мне, – сказал Фрелт.

– Не говорите больше ни слова, пока мы не повидаемся с нашими поверенными и не поговорим с нашими общими друзьями, – сказала Преподобна Телсти, выступая вперед и давая понять, что готова встать между ними.

– Если все это подтвердится к общему удовлетворению, у меня нет возражений, – тихо сказала Геленер, глядя на Фрелта без улыбки. Она бы и не подумала удовлетвориться такой малостью, как сельский священник, когда впервые прибыла в Ириет, но теперь, в преддверии третьего сезона, в котором она все еще будет на выданье, ее требования значительно снизились.

На другом конце комнаты Даверак все еще отказывался слушать Пенна и Шера.

– Совершенно невозможно, – продолжал настаивать он. – Сами судите, завтра Перводень, а послезавтра уже слушание. Мне нужно ваше свидетельство, Пенн. Эйван нападает на меня, он ведет себя абсолютно неразумно. Нет, я не буду пересматривать свое решение, с какой бы стати?

Пенн не стал говорить о грозящих опасностях в бальной зале, где их могли подслушать.

– Мы можем нанести вам визит завтра, чтобы поговорить об этом? – спросил Шер.

– Только не завтра, нет, – сказал Даверак, но слегка смягчился, вспомнив звание Шера, которое для него значило столько же, сколько звание Августейшего Фидрака для Благородной. – Завтра Перводень.