Клуб разбитых сердец

– Это тебе за синяк, который ты мне поставил – Ремень снова засвистел, как настоящий кнут. На сей раз удар пришелся по гениталиям. – А это за то, что изнасиловал меня. В следующий раз подумаешь перед тем, как поднять руку на женщину.

Бадди весь так и корчился в своих путах, глаза на посеревшем лице горели, как угли, и неожиданно у Глори вся злость куда-то пропала. Она отшвырнула ремень и повернулась к Бадди спиной: теперь, когда роли их переменились, слезы, которые раньше ей удавалось сдерживать, хлынули из глаз.

Бадди лежал спокойно, угрожающе спокойно. Неожиданно Глори почувствовала какое-то покалывание в шее и круто повернулась, решив, что Бадди удалось развязать веревки и он сзади подошел к ней. Но нет, Бадди по-прежнему лежал, связанный по рукам и ногам; на коже у него явственно проступили два багровых рубца. Вид у него сейчас был совершенно бесстрастный, однако он не сводил с нее глаз.

Подхватив сумку, Глори сказала:

– Из аэропорта я позвоню в полицию. Они тебя развяжут. Я забираю твои сумки и бумажник от лишнего освободила – полагаю, мне кое-что причитается за твои пакости. Можешь взять в долг у своего старика. Он будет так счастлив избавиться от меня, что наверняка возьмет тебя на иждивение, пока ты не найдешь работу. Как только устроюсь, подам на развод. А хочешь, сам займись этим. Можешь сказать, что я тебя оставила или, допустим, обвинить в безжалостном обращении с животными.

Глори пришлось сделать три ходки, пока она вынесла на улицу все сумки и картонные коробки. Вызвав такси и в последний раз закрывая за собой дверь в квартиру, она заколебалась, стоит ли запирать ее. В конце концов она решила не запирать, чтобы полиции не пришлось взламывать дверь.

Через полчаса, добравшись до автобусного вокзала, она позвонила из автомата по номеру 911. Назвав номер дома, Глори сказала, что, проходя мимо квартиры 4Б, услышала за дверью какой-то странный шум. Нет, на ссору не похоже. Скорее, кто-то с кляпом во рту звал на помощь. Отказавшись назваться, Глори повесила трубку.

Оставив багаж в камере хранения вокзала, Глори отправилась на поиски ночлега.

Из Сан-Франциско уезжать она на самом деле не собиралась. Город большой, можно надеяться, что случайной встречи с Бадди она избежит. И в конце концов, здесь она родилась, знала все закоулки, автобусные маршруты, мексиканские, китайские, тайские рестораны, где можно вкусно и дешево поесть, улицы, куда в темное время суток лучше не заходить. Да и работу найти проще, есть знакомства.

К тому же и мать с сестрами здесь. Если уж совсем припрет, например, заболеет безнадежно, будет к кому обратиться. И потом вовсе не хотелось, чтобы выходило, будто Бадди заставил ее покинуть родные края.

К черту Бадди!

В тот день Глори сняла номер в гостинице на Пост-стрит.

Продавленная кровать и изрезанный стол напомнили ей вонючую ночлежку, где она когда-то жила со старшими сестрами.

На следующий день она нанялась официанткой в ночной клуб на Норт-Бич, а через неделю, обежав весь город, сняла двухкомнатную квартирку на Русском холме.

Квартирка была крохотной и почти пустой, в ней стояли только холодильник и кухонная плита; она прижималась прямо к задам хозяйского гаража, что для Сан-Франциско типично, но арендная плата приемлемая, а окна выходят на восток, так что с самого утра в доме солнечно.

В тот день, когда Глори наткнулась на объявление, будущий ее хозяин, пожилой итальянец, высаживал во дворе цветочные луковицы, и ей подумалось, как славно будет смотреть на распускающиеся нарциссы и тюльпаны, пусть даже придется подождать, пока наступит весна. Бесспорно, эта квартирка стояла несколькими ступенями выше ночлежек, где прошло ее детство; правда, задаток, а также арендная плата за первый и последний месяцы почти подчистую съели деньги, что она взяла у Бадди.

Перевезя вещи, Глори воспользовалась хозяйским телефоном и начала обзванивать адвокатов, чьи номера нашла в справочнике. Но повсюду ее ожидал отказ, даже встретиться никто не захотел. Когда выяснялось, что нет у нее ни личных рекомендаций, ни счета в банке, ей предлагали обратиться в другую адвокатскую контору либо в государственное агентство.

Чуть позже ей попался на глаза вчерашний номер «Сан-Франциско кроникл»; в нем была опубликована фотография седовласого мужчины с почти ангельской улыбкой на устах.

Он стоял рядом с пожилой женщиной, и подпись под фотографией гласила: «Адвокат Арнольд Уотерфорд и его подопечная, дама из высшего общества Патриция Лонгворт, у дверей суда после подписания бракоразводного соглашения, по слухам, на миллионы долларов, с мужем миссис Лонгворт, промышленником Филиппом Лонгвортом».

Основательно изучив фотографию, Глори отложила газету и снова попросила у хозяина разрешения воспользоваться телефоном. Набрав нужный номер, она услышала в трубке сухой, деловитый голос:

– Адвокатская контора Арнольда Уотерфорда. Чем можем быть полезны?

– Мне хотелось бы встретиться с мистером Уотерфордом.

– А раньше он вас консультировал?

– Нет, я обращаюсь к нему впервые.

– Позвольте спросить: кто вас сюда направил?