— Если хочешь перестать гнусавить, Тибор, говори медленно. Как будто размышляешь над тем, что собираешься сказать. Дели слова на слоги, произноси их в одной тональности и делай ударение на последнем или на выдохе. Вот так: я заказал — ударение на
— Я заказал чай с молоком.
— Засунь пальцы в рот, растяни губы к ушам, и пусть звук идет из живота.
— Я за-ка-зáй час с мо-ло-хо́м.
— Великолепно! Давай работать над текстом, так будет практичней.
Грегориос достал из портфеля две тонкие книжечки и протянул одну из них Тибору. Тот взглянул, удивился и сказал:
— Лучше взять подлинный текст.
— Этот хорош, перевод просто блестящий.
— При чем тут перевод? Мы репетируем «Адскую машину».
— О чем ты говоришь?
— О пьесе Кокто.
— Ты играешь «Царя Эдипа» Софокла.
— Ничего подобного! Я репетирую вовсе не эту древность, а пьесу Кокто об Эдипе!
— Как ты смеешь даже сравнивать жалкую буффонаду этого педика с «Царем Эдипом», одной из величайших пьес в истории человечества?
— Она тяжеловесная, старомодная и выспренняя.
— Мы придумали театр и психологию за двадцать четыре столетия до Фрейда.
— Беда в том, что с тех пор вы больше ничего не изобрели. Мир изменился, а вы этого даже не заметили.
— Разве может венгр понять Софокла?
Грегориос поднялся, уложил брошюры в портфель и ушел, не заплатив по счету.
— Привет от педиков, чертов церковный подпевала! — заорал Тибор, постаравшись произнести эту фразу по всем правилам «чаемолочного» ораторского искусства.
Так Тибор остался при своем акценте. Они с Грегориосом больше никогда не разговаривали и держались друг с другом подчеркнуто холодно. Имре удалось найти для него небольшие роли, и Тибор согласился. Он понимал, что должен играть, чтобы его узнали и заметили. В постановке «За последние пять минут» он одиннадцать раз исполнял роль помощника комиссара Бурреля. Единственную фразу: «О’кей, патрон!» — он долго репетировал с Игорем, так что выходило неплохо. Несмотря на более чем скромный по объему текст, платили Тибору вполне прилично, но он имел глупость рассориться с режиссером, потребовав, чтобы тот развил образ его персонажа. Тибор воодушевился, когда его приняли в труппу «Комеди Франсез». Он выходил на сцену прославленного театра в роли воина с алебардой в трагедии «Афалия»,[105] был римским солдатом и сенатором в «Беренике», испанским грандом и лакеем в «Рюи Блазе»,[106] мавританским принцем, торговцем и гондольером в «Доброй матери».[107] Это были роли без слов или в массовых сценах, Тибор оставался в тени и ужасно из-за этого страдал.
Имре пришла в голову идея взять псевдоним. Убедить Тибора было нелегко. Все поддержали Имре, предлагали свои варианты и в конце концов пришли к общему мнению, что Франсуа Лимузен звучит стопроцентно по-французски. Тибор должен был забыть, кто он по национальности, но режиссер улавливал в его речи неприятный для слуха акцент и донимал ассистента вопросами, пытаясь выяснить, где родился этот артист — в Эльзасе, Бельгии или Лимузене. Франсуа Лимузен, как и Тибор Балаж, не мог получить работу на парижских подмостках, и через два года напрасных мучений псевдоним был забыт. Тибор вернул себе имя, данное при рождении, а Имре нашел ему две роли через соотечественника, работавшего на студии дубляжа в Булонь-Бийянкуре. Тибор озвучивал роль короля Юбера в «Спящей красавице» Уолта Диснея и Брута в двадцати сериях «Попая» — этим персонажам его акцент не мешал.
Имре получил работу кладовщика у оптового торговца готовой одеждой с улицы Абукир. Он перевозил по Сантье[108] на двухколесной тележке горы отрезов и кипы тюков, ужасно уставал и злился на Тибора, который воспринимал это как должное. Имре выдвинул ультиматум: «Даю тебе полгода на то, чтобы найти настоящую роль, или пойдешь работать как все».
В конце года вожделенную роль отдали другому артисту, но Тибор не пожелал работать как все, подчиняться сварливому патрону и общаться с неприятными коллегами. Игорь устроил его на работу ночным портье в «Акапулько», стрип-клуб на Пигаль. В начале вечера он выходил на бульвар Клиши в форме и бирюзовой фуражке офицера императорской гвардии — одному Богу известно какой! — и зазывал в клуб прохожих, в основном иностранцев, предлагая скидочные талоны на напитки (на шампанское — 50 %!). Работа была нетрудная, даже приятная, тяжело приходилось только в марте из-за холодной дождливой погоды. Хозяин клуба ценил Тибора; у него оставалось достаточно сил и времени на дневные прослушивания, но ни одной роли он так и не получил — даже в гастрольном туре по глухой провинции. Тибор неплохо зарабатывал, но совершенно не умел считать и не желал ни на чем экономить.