Клуб неисправимых оптимистов

Он не показывался уже три или четыре месяца. Как-то раз, в воскресенье, во второй половине дня, Леонид и Томаш Загеловский играли партию, исход которой представлялся неопределенным и им самим, и полудюжине зрителей. Леонид играл черными, потерял слона, коня и был в сложном положении. Томаш двигал фигуры. Леонид не реагировал. Игорь и Имре обменялись многозначительными взглядами и вдруг заметили Лоньона. Он стоял позади нас, заложив руки за спину.

— Что тут делает Братец Большие Уши? — недовольно буркнул Грегориос.

— Как поживаете, мсье Петрулас? Поздравляю с последней речью, она очень понравилась в верхах. Вы поднимаете планку требований.

— Зачем вы сюда ходите? Зачем тратите на нас время? У вас разве нет жены и детей, не с кем провести воскресный день?

— Вы меня забудете и заскучаете, если я перестану здесь бывать. Красивая партия, мсье Загеловский, победа будет за вами.

— Ему мат через три хода, — буркнул Леонид.

— Черта с два! — возмутился Томаш.

— В три хода. Как бы ты ни изворачивался.

Мы смотрели на доску, пытаясь угадать или рассчитать, как будут развиваться события. На доске оставалось двадцать фигур. Через несколько минут все пришли к единодушному мнению: мат в три хода невозможен.

— Что с вас взять, — презрительно фыркнул Леонид. — Жалкие неудачники, простофили…

— А вы хвастун, — парировал Лоньон.

— Хотите пари?

— Ты же знаешь, здесь на деньги не играют, — напомнил Игорь.

— Это правило распространяется только на членов клуба, а он, насколько мне известно, таковым не является. Если вы так уверены в себе, мсье Лоньон, сколько готовы поставить?

— Вы позер, мсье Кривошеин, и я вас проучу.

Инспектор достал из бумажника три купюры по сто франков, положил их на стол и придавил стаканом:

— Я добавлю еще сто, если будет мат в три хода.

— Согласен.

Леонид вытащил бумажную подставку из-под своей кружки и написал на обороте три строчки:

— Пусть Мишель займет мое место и сделает три хода, которые я здесь записал. Устраивает, мсье Лоньон?

— Не вижу препятствий.

Леонид встал и протянул мне картонку. Я сел напротив Томаша.

— Ходи, — сказал он.

Я двинул фигуру, Томаш сделал ответный ход. Я съел его ладью, и он задумался, положив подбородок на сложенные кулаки.

— Ты решил усыпить нас? — раздраженно поинтересовался Грегориос.

Томаш попал в цейтнот. Он не мог взять моего коня — ему мешал собственный слон, и пошел пешкой. Я двинул даму:

— Шах и мат!

Раздался восхищенный шепот, все принялись поздравлять Леонида.

— Спасибо, друзья. Это было нетрудно. И очевидно, — невозмутимым тоном отвечал он.

Леонид взял со стола деньги и с явным удовольствием пощупал каждую купюру.

— Рад, что вы сегодня с нами, мсье Лоньон. Всегда приятно сыграть партию в присутствии знатока. Приходите еще.

— Красиво сыграно, признаю́, — скрипнув зубами, ответил полицейский.

— С вас еще сто франков, не забудьте. Если не застанете меня, оставьте Жаки. Давайте выпьем за всеобщее здоровье. Не уходите, мсье Лоньон. Жаки, принеси нам бутылку шампанского, префектура угощает.

— У нас есть «Кристал-Рёдерер». Специальный разлив, — откликнулся официант.

— Тогда неси сразу две, чтобы не бегать туда-сюда. И никаких бумажных стаканчиков!

Жаки побежал за вином, я машинально проследил за ним взглядом и заметил стоявшего в дверях человека. Он улыбнулся и поднял руку в знак приветствия. Появился Жаки с бутылками, и посетитель посторонился, давая ему дорогу. Леонид налил шампанского всем присутствующим, даже Лоньону, а его проигнорировал. Они произносили тосты за здоровье, выпивали залпом и… не замечали его. Я чокнулся с Игорем и Имре и обернулся. Гость исчез — как не было. Леонид хлопнул меня по спине:

— Хочу сделать тебе подарок, Мишель. Говори, чем тебя порадовать? Лови момент, я сегодня богат — благодаря нашему другу Лоньону. Выкладывай.

— Сыграешь со мной?

— У тебя губа не дура.

— Это сэкономит тебе деньги.

— Ужасно скучно тратить время на плохого игрока. Ладно, садись и постарайся хоть сегодня не ударить в грязь лицом.

— Не сегодня. У меня голова кружится, и домой пора. Как-нибудь в другой раз.

Я покинул «Бальто», а они продолжили пить за здоровье Лоньона. На улице я огляделся, ища глазами загадочного человека, но поблизости его не оказалось. Он сидел на скамье у перекрестка Пор-Руаяль. Я решил подойти.

— Это вы навели шороху в ателье? — спросил он.

— Почему хозяин сказал, что вас нет?

— Потому что меня там быть не должно. Я работаю время от времени. В порядке одолжения. Неофициально. Вы вчера нагнали страху на моего патрона. Больше так не поступайте. Мне очень нужна эта работа.

— Вы нелегал, да?

— От вас ничего не скроешь.

Он пожал плечами с видом покорности судьбе, прищурился, как кот, и едва заметно улыбнулся:

— Можете присесть, если хотите.

Я сел рядом с ним на скамью. Он достал пачку «Голуаз» и предложил мне сигарету.

— Спасибо, не курю. Вы… вы иностранец?

Он кивнул.

— Не похоже. У вас совсем нет акцента.

— Я начал учить язык в детстве. Занимался с французом. Если рядом оказываются полицейские, я говорю, как уроженец Вогезов.

— У вас нет документов?

— У меня их слишком много. Только не тех, что нужно.