Клуб неисправимых оптимистов

— Звоните кому хотите, хоть папе римскому, хоть американскому президенту. И прекратите улыбаться как идиот! Кем вы себя возомнили — Кэри Грантом?[133] — Она опустила решетку на окошке, повернула ключ в замке и скрылась в своем кабинете.

Заместитель министра и члены делегации отнесли инцидент на счет взбалмошного нрава французских женщин, что внушало надежду приятно провести время в Париже. Аэропорт постепенно пустел, они устремились на улицу и погрузились в такси. Членам экипажа досталась последняя машина, но водитель наотрез отказался «брать на борт» пятерых. Он не соблазнился даже щедрыми чаевыми, подтвердив безупречную репутацию парижских таксистов.

— Трое сзади, один на переднее сиденье, и поторопитесь, иначе уеду!

Главная задача командира — обеспечить безопасность своих людей. Леонид приказал им отправляться, а сам остался на стоянке, не слишком надеясь дождаться такси. Мимо проехал белый «Рено-203». Машина притормозила, дала задний ход и остановилась рядом с Леонидом. Стекло опустилось, и он увидел лицо девушки из «Эр Франс». Леонид воспрянул духом и шагнул к дверце.

— В Париж? — с безмятежной улыбкой спросила она.

— Вы моя спасительница.

— Вынуждена вас разочаровать: я никогда никого не подвожу. Но у меня сегодня хорошее настроение, и я подскажу вам, как добраться. Идите все время прямо, и окажетесь на Национальном шоссе номер семь. Держитесь правой стороны. Если повезет, поймаете такси или автобус остановится, если нет — Париж недалеко. Не заблудитесь. Вам повезло, погода хорошая. Видите, как мало нужно, чтобы мужчина перестал выпендриваться. Десять километров пешком — и никаких улыбок! Вы ужасно хрупкие создания!

Она повернула ключ зажигания и исчезла. Леонид добрался до шоссе, по которому на бешеной скорости летели машины, попробовал голосовать, но никто не остановился, и он пошел вперед, время от времени повторяя попытку. Минут через тридцать он увидел щит с надписью: «Париж: 11 км». Бодрости духа это ему не добавило, но делать было нечего, он поднял воротник и вдруг заметил чуть дальше на обочине белую машину. «Рено-203» съехал на обочину, проколов переднее левое колесо. Женщина отчаянно махала руками, но никто не реагировал на призывы о помощи. Полы ее пальто развевались, как крылья.

— Добрый вечер, — произнесла она, увидев Леонида. — Не ожидала встретить вас снова так скоро.

— Вам повезло, погода сегодня прекрасная.

— Не заметила выбоину…

— Я думал, плохие дороги — наша национальная привилегия. Благодарю за науку, постараюсь водить аккуратней. Почему вы не меняете колесо? У вас в бардачке наверняка есть инструкция.

Она кивнула на валявшийся на асфальте домкрат:

— Ничего не выходит. Не поможете?

— Сожалею, я пилот, а не автомеханик.

— Вы не слишком галантны.

— Ну что вы, напротив! Я окажу вам услугу, дам совет: найдите ремонтную мастерскую. Идите по шоссе — наверняка наткнетесь на одну из них. Правда, сейчас все закрыто, но утром они вам помогут.

— Давайте, разрядитесь, отомстите мне.

— Как все просто: колесо проколото — красавица улыбается.

Взгляд этой женщины приводил Леонида в смятение, он чувствовал себя маленьким мальчиком. Он никогда не забудет мгновение, перевернувшее всю его жизнь, бесконечно долгую паузу в разговоре, свои колебания и голос ангела-хранителя: «Не поддавайся, Леонид Михайлович. Ты пропадешь. Она съест тебя живьем. Иди дальше. Спасайся. Пусть сама разбирается с колесом». Почему он не прислушался к голосу разума? Размышляя потом над этим вопросом, Леонид отвечал на него по-разному. Довольно долго он думал, что так поступают почти все люди, иначе не существовало бы сожалений и жизнь стала бы пресной. Со временем он пришел к выводу, что ни один мужчина — настоящий мужчина! — не мог бы устоять перед такой улыбкой. Теперь он считал идиотом себя и всех мужчин, клюнувших на женскую улыбку. Леонид нагнулся, поднял домкрат и… выпустил джинна из бутылки.

С первой попытки ему не удалось ни снять колпак, ни развинтить гайки, ни поставить домкрат. Казалось, какой-то инженер-садист поклялся уничтожить любого, кто попытается помочь попавшей в затруднительное положение женщине. Во время войны Леониду приходилось переставлять моторы весом в полтонны, двигать шасси тяжелее собственного веса, он не один раз восстанавливал разбомбленные взлетные полосы и не мог допустить, чтобы его победил французский автомобильчик. Он поднапрягся, выгнул спину, крякнул, содрал кожу с пальцев, но гайки стояли насмерть, как приваренные. Он слышал, как хрустит его позвоночник, жилы натянулись, как канаты, кровь прилила к голове, легким не хватало воздуха, сердце готово было взорваться, и тут одна гайка поддалась. На то, чтобы побороть три оставшиеся, понадобилось столько же времени и усилий.

Через час дело было сделано. Леонид взмок от пота. Руки и колени затекли и болели, лицо было в грязи и смазке, а брюки и рубашка — в земле, дышал он коротко и неровно.