Клуб интеллигентов

В редакции висела красноречивая картина, на которой был изображен человек, читающий роман на 200 страницах. «Он жил до нашей эры», — возвещала надпись. А лозунг на стене предлагал: «Покупайте электронные машинки для чтения — они помогут вам усвоить содержание новейших книг!»

И правда, романы здесь пишутся в 5—10 страниц. Книги выходят, можно сказать, вовсе без текста, с одним подтекстом, в котором и заключена вся хитрость. Читатели, конечно, ничего не понимают, но зато им предоставляется огромная свобода для размышлений.

А у нас на Земле?.. Стыдно и говорить. Уже длительное время в коридорах и литературной печати идет бурная дискуссия — решается проблема исторического значения: почему белая курица несет коричневые яйца, а коричневая — белые. Разве над этим фактом не стоит серьезно призадуматься? Может быть, именно воздействие на яйца белой курицы влияет на коричневую, а коричневой на белую? Но оппозиция не сдается, кричит: ничего подобного, решающим фактором здесь является петух!..

Из редакции мы с гидом завернули на художественную выставку.

Увы, здесь я ничего не понял — абстракционисты и модернисты нашей Земли, по сравнению с изобретательными местными мастерами, вполне могли считаться реалистами.

Я остановился у картины, которая называлась «Портрет человека». На ней была взрыта какая-то кочка и больше ничего.

— Где же тут человек? — спросил я.

— Да вот эта кочка! Это глина. Как известно, из нее господь потом и вылепил человека. Весьма новаторское мышление.

Спорить с железными мозгами робота было безнадежно. Железная логика остается железной.

Однако внезапно я просиял. Среди различных изображений, олицетворяющих смерть, пигмеев, кретинов и прочую пародию на человека, я узрел совершенно по-людски написанную картину. Она была запихнута в угол и покрыта толстым слоем пыли.

— Вот, — сказал я, радостно удивленный, — и у вас имеются превосходные художники!

Но тут мой гид-робот засопел, сверкнул металлическими глазами и начал тихо хихикать. Я удивился еще больше. А он уже стал фыркать, чихать, икать, его железные внутренности звякали все сильнее. Это означало, что он хохочет.

В конце концов внутри гида что-то ударило, он перекосился, скорчился, и из него посыпались винтики и болтики. Внезапно с шумом выстрелила какая-то толстая пробка, и гид немного успокоился.

— Над чем ты смеешься? — не понимаю.

— Над вашей отсталостью. Мы этот хлам давно уже собираемся выбросить на свалку, а ты восхищаешься! Ты дикарь, ты — папуас!

И он снова забренчал всеми своими железными внутренностями.

Оторопелый и пристыженный, я смахнул с картины пыль.

— Рубенс! Как он сюда попал?! — вскричал я.

Услышав это, робот упал навзничь, начал брыкаться и корчиться — его охватил новый приступ смеха. По полу покатились еще несколько винтиков.

В это время в углу я заметил еще несколько картин. Это были Гойя, Рембрандт, Репин, Суриков...

— Послушай, будь другом, собери мои болтики, — попросил он. Я больше не могу. Мне надо спешить. Еще сегодня я должен написать статью о невиданном расцвете всех искусств, забежать в школу выслушать уроки, закончить чтение романа, пообедать, успеть на футбольный матч, потом на концерт. Вечером — три важных совещания, а еще надо мне на свидание, сходить в кино, поспеть к портному расширить брюки на полсантиметра. Нельзя прозевать исторический момент!

Гид снова принялся дребезжать от смеха.

Собирая рассыпанные и сыплющиеся винтики робота, я невзначай глянул на брюки гида, туго обтягивающие его икры, и заметил, что отвороты штанин были отпороты еще совсем недавно — на их месте виднелись невылинявшие полосы.

Когда это было?

Я тоже задумался о бешеном течении времени.

ТЕПЛЮС

Когда видишь эти белые, крупные, как клавиши пианино, зубы — зубы старой клячи — кажется, что этот человек сейчас заржет. И он действительно ржет, этот слонообразный неуклюжий мужчина. Трясется весь, будто огромная груда студня.

— Мазня, а? Настоящая мазня!

Это голосом доброго барабана объявляет в кафе свое мнение о новом художественном произведении Теплюс. Он только что приковылял от другого столика, откуда и принес это мнение.

— Последняя заваль, скучища, банальщина, — грохочет барабан Теплюса.

Но вдруг грохот смолкает, слышна только хриплая шепелявость.

Что случилось? Ничего. Один авторитет, пьющий исключительно коньяк, заявил:

— А я думаю, что это очень интересное произведение.

Вскоре у другого столика уже гудит бас Теплюса:

— Мне кажется, довольно чистая работа...

Увы, один философски настроенный собеседник взял это под сомнение. Хотя и сосунок, но он был достаточно авторитетен и изъяснялся одними международными терминами. На это нужно было обратить внимание — такие иногда бывают непревзойденными новаторами и вообще весьма цивилизованны.

— Если мы глянем сквозь призму времени, то увидим... — сказал интеллектуал.

Через минуту Теплюс уже размазывал в другой компании:

— Если глянем сквозь призму времени...

— А где ты эту призму достанешь? В магазинах нет, — захихикала одна заслуженная борода.

Телпюс хотел что-то сказать, но глянул на огромную тень бороды на стене и не осмелился.