Клуб интеллигентов

— Спасибо, я не курю. Погода действительно хорошая — было бы грешно такой воздух портить.

Никогда не куривший Уодегинис охотно одобрил:

— Правильно делаете, товарищ заведующий, что не курите. Курить, товарищ заведующий, вредно.

— А зачем сам куришь? — спросил Шлегис.

— Слабость, товарищ заведующий, слабость. Слабоволие.

— Слабовольные и работают плохо, — неожиданно кольнул заведующий.

— Но я могу и не курить. С этого дня бросаю, товарищ заведующий, — чуть-чуть испугавшись, спохватился Уодегинис и про себя подумал: «Скользкий, гад! Такого голыми руками не возьмешь».

Однако в отчаяние Уодегинис не впал — большую роль играла закалка, приобретенная им во времена хозяйничанья Куягальвиса. Ведь тот заведующий иной раз так гонял подчиненного, что тот с ног падал. Глянь, наберешь мух и червяков, а Куягальвис в тот день о рыбалке и слышать не хочет — подавай ему выпить. Принесешь коньяк — нет, нехорошо, сегодня он пьет только белую. Купишь билеты в цирк — опять не угодил: веди его сегодня вечером амурничать и т. д. И все же Уодегинис чаще всего попадал в точку, и Куягальвис оставался доволен.

Так и с новым, этим Шлегисом, есть ведь у него какое-нибудь уязвимое место. Не может быть начальник совершенным во всех отношениях — таким, как описывают в книгах. И Уодегинис начал последовательно, упорно отыскивать его ахиллесову пяту.

Он рассуждал: не курит... Возможно, охотится или рыбачит? Кажись — нет. Так, может быть, любит подарки? Тоже нет. Возможно, пьет? Не пьет. И в карты не играет. Тогда, наверное, девок любит?

На этом и остановился Уодегинис. Заметил он, что больно уж часто Шлегис письма пишет, однажды сам попросил письмецо в ящик бросить. Глянул Уодегинис украдкой на адрес — ага, какой-то «...овой». Так, есть! Улучив свободную минутку, придвинулся к начальнику и, как бы между прочим, говорит:

— Женщины, товарищ заведующий, как говорится, суть этого мира...

— На мыло их всех! — почему-то рассвирепев, отрезал Шлегис.

— Совершенно правильно, товарищ заведующий. Недаром говорится: где черт сам не справится, туда бабу пошлет...

— И тебя! — снова вскричал заведующий.

На этот раз Уодегинису пришлось покинуть поле боя без победы. Откуда он мог знать, что заведующий несчастливо влюблен? А знать бы следовало. Ведь и сам был женат по недоразумению, не на той, что нравилась, а на той, перед которой угодничал. И все по причине своей слабости — понравилось крепкое хозяйство соседа Мисюса, а нахваливал его единственное чадо: ах хороша, вот уж красавица Веруте, ах девка, словно липка! А вошедшей в годочки «липке» нравилась обходительность Уодегиниса, она как смола прилипла: было ей все равно что́ за мужик, лишь бы в штанах был.

Из кабинета Шлегиса Уодегинис выскользнул в весьма неопределенном настроении и серьезно, по-мужицки задумался. В его кротких, ласковых глазах блеснул стальной оттенок, а это значило, что Уодегинис не сдается, а переходит в наступление, только с другого фланга.

Его сердце особенно оживлялось во время собраний. Едва только заведующий на трибуну, а Уодегинис — в первые ряды и выкрикивает: «Правильно!», «Полностью одобряю!», «Единогласно!» Однажды за выкрикивание с места его едва из зала не удалили, но ведь нельзя видеть перед собой начальника и оставаться равнодушным! Куда бы тогда подевалась человеческая чуткость, о которой частенько пишут в газетах?

Прежде, бывало, чуть занеможет Куягальвис, так Уодегинис, будучи в полном здравии, хоть стонет за компанию, а если уж ему удавалось иногда получить бюллетень, то он болел серьезно, обязательно той же самой, начальницкой хворью. Однажды, когда заведующий животом занедужил, Уодегинис тоже с ремнем на шее куда-то все бегал...

А вот Шлегиса даже насморк не берет, чтоб его в три погибели скорчило! Но, ладно, человек не железный, можно подождать, а тем временем отчего же в чужую жизнь и работу не углубиться? И Уодегинис углубился.

Вскоре доставил он Шлегису целый ворох новостей: инженер что ни день с покрасневшими глазами ходит — видать, водку хлещет; мастер на работу в шляпе и при галстуке является — как пить дать франт и белоручка; бухгалтер женат, дети есть, а с работы почти всегда идет вместе с кассиршей — несомненно распутник; механик постоянно на работу опаздывает на полторы минуты — закоренелый нарушитель дисциплины. Кроме того, и такие есть, что работают не засучив рукава, ноги не вытирают, на пол плюют и т. д. А однажды он ненароком стал свидетелем, как механик во всеуслышание заявил: «Погодите, мы ему еще вставим свечу!»

— Не расслышал кому, но мне кажется, товарищ заведующий, это само собой понятно...

Услыхав все это, Шлегис, как видно, в деле разобрался, так как дал Уодегинису весьма практичный совет:

— Знаешь что? Купи себе мыла. Что ты без мыла лезешь?

Неведомо, воспользовался ли Уодегинис этим мудрым советом, или денег пожалел, но как-то вскоре после этого инженер услышал за спиной бархатный голос:

— Добрый день товарищ инженер! Чудная погода, не правда ли? Может, закурим?

Обернувшись, инженер увидел — Уодегинис глазами лизал его с головы до ног.