Клюква с косточкой

— Угу… — шмыгнул носом малыш, и его глазки снова наполнились слезами, губки задрожали, я ожидала, что он вот-вот расплачется, но ситуацию вовремя спас Гордон. Видимо, он услышал наши голоса и поспешил поприветствовать.

Этот полярный медведь с разгону запрыгнул на кровать и повалил своего маленького хозяина на одеяло, поломав мою трассу. И наконец-то Марк заулыбался, уворачиваясь от длинного языка Гордона.

— Ох! — Я схватилась за голову. — Марик, мы же совсем забыли его выгулять! У тебя есть резиновые сапожки? — Он кивнул. — Тогда айда на улицу! Пробежимся по всем лужам!

Эта затея ему понравилась, и мы почти час носились по лесу. Вернулись домой и вместе вымыли Гордона. После прогулки его белоснежная шерсть превратилась в коричневую. Марик здорово отвлекся, и после завтрака сел за лего.

Я позвонила старосте нашей группы, сказала, что еще болею, и пока не понимала, как я потом буду выкручиваться без справки. Затем созвонилась с моим доктором и получила от него нагоняй за пропущенный прием. Мы договорились о новой дате встречи.

Около десяти часов начала нервничать: Яниса еще не было дома. Набрала его несколько раз, но он не отвечал на звонки. Тогда я позвонила Роме.

— Ром, привет! А Янис рядом?

— Н-нет… Мы заехали в клуб на полчаса, Янис решил там кое-какие дела, затем заказали памятники на могилы Жанны и Антона, и минут десять назад разъехались у бюро ритуальных услуг. Он торопился, сказал, что нужно кое-куда заскочить.

— Куда? — крикнула я.

— Не знаю, Лер. Он мне не говорил.

Мои руки затряслись от страха, я едва не выронила телефон, догадавшись, куда он мог поехать…

— Ты знаешь адрес Славика?

— Я нет, но Лёха знает. Могу ему позвонить.

— Узнай у него и езжай туда, умоляю! Боюсь, Янис уже там!

Глава 48

Янис

Машина ублюдка стояла возле подъезда. Значит, он дома.

«Я спокоен. Спокоен. Но почему так трясет-то, а?»

Заглушив мотор, я минут десять сидел в машине, пытаясь остудить голову перед тем, как лицом к лицу встретиться с убийцей матери моего ребенка и моего друга. Тросы, на которых держался здравый разум, слабели с каждой минутой. Если они порвутся, то визит к Славику закончится предсказуемо. Я не должен убивать его и снова загреметь за решетку. Но точно переломаю все кости этой твари — он будет плевать кровью до конца жизни.

Перед глазами до сих пор стояли два деревянных креста, с которых на меня смотрели Жанна и Антоха. Там, на кладбище, я думал, двину концы от чувства вины перед ними. Они погибли из-за меня. Две жизни, два близких мне человека, которые еще столько всего хотели успеть в этой жизни, теперь лежат в земле.

Стоя на могиле Тохи, я клялся, что отомщу за него, за моего брата, который никогда не слышал, какая она, музыка, как поют птицы, как на море шумят волны, как ревел его мотоцикл, как звучит голос и смех его девушки. Жил в своем тихом мире. Я ни разу не видел его с серьезным лицом. Тоха всегда улыбался, веселился, прикалывался, дурил. В нем жил мальчишка-подросток, которому не сиделось на месте, и нужно было обязательно что-то начудить. Я, улыбаясь, вспоминал, как он счастливыми глазами смотрел на черный мотоцикл своего друга и обещал, что через год купит себе точно такой же. И мы с ним тогда поспорили. А ровно через год я выиграл спор, а Тоха катался в центре города на продуктовой тележке, так как не смог накопить на мотоцикл. Купил его еще через полгода, и мы на месяц потеряли друга. Где их с Катькой только не носило. Объездили на нем пол-России, наверное.

Не так давно он делился со мной, что летом хочет сделать предложение Кате. «В июне куплю два билета во Францию и там сделаю ей предложение! Уже присмотрел колечко!»

— Колечко… колечко… — прошептал я. Сердце снова полоснуло от боли, слезы жгли глаза. Невозможно справиться с эмоциями — пробирало под самой кожей до глубины души, когда вспоминал, сколько в нем было желания жить.

На могиле Жанны я поклялся никогда не оставлять Марика. Я всё сделаю для того, чтобы наш ребенок был счастлив, чего бы мне это ни стоило. И эта клятва сдерживала меня от самосуда. Ведь если я убью Славика, Марк останется сиротой, и тогда он уже точно не будет счастливым.

Я вышел из машины, подошел к его подъезду, набрал первый попавшийся номер квартиры, а когда ответили, сказал одно слово, которое открывает любые двери, — «почта». Двери лифта открылись на восьмом этаже. Я натянул на голову капюшон черной толстовки, подошел к квартире «208» и заметил, что на двери нет глазка. Нажал на звонок. Пока ждал, когда мне откроют, пытался усмирить безумствующее внутри меня животное. Холодная голова? Серьезно? Я стою у двери убийцы, черт возьми! Как ни старался сдерживать внутри себя зверя, но он сорвался с цепи, и полетели тросы, сдерживающие здравый разум, когда на пороге появился Славик.

— Янис… Я… Я знал, что ты придешь, — пятясь от меня в сторону задымленной кухни, испуганно сказал Славик.