Ключи времени

– Либо Бегад соврал нам насчет нашей участи, – ответил я, – либо те ребята владеют тайной исцеления.

Эли вбивала в телефон какой-то номер.

– Откуда он у тебя? – удивился Марко.

– Долгая история, – отозвалась Эли. – Я вызываю такси. У одного из этих монахов в руке ключ зажигания. Нам придется сесть им на хвост.

Монах захлопнул крышку мобильного и сунул его в карман рясы. Все трое, о чем-то споря, куда-то заторопились. Я слышал, как Эли объясняет по телефону, где нас найти. Дойдя до середины соседнего квартала, монахи свернули на стоянку. Двое направились к старому и заметно потрепанному открытому автомобилю, а третий в это время расплачивался со служащим стоянки.

– Диспетчер такси вроде как говорит по-английски, – возвестила Эли. – Таки сейчас всего в паре кварталов отсюда.

Двигатель автомобиля монахов взревел и тяжело захрипел. Машина медленно тронулась, затем дернулась и заглохла на полпути к выезду со стоянки.

Со спины к нам подъехало такси и посигналило. Повернувшись, мы увидели в опущенном водительском стекле сияющего улыбкой Таки.

– Спасибо, что нашли телефон! – сказал он.

Эли отдала ему мобильный, и мы влезли на заднее сиденье. Он даже не потребовал объяснений.

– Езжайте за этими монахами! – сказал Марко.

Таки кивнул:

– Поездка бесплатная.

Такси тронулось и поехало со скоростью около десяти миль в час. Драндулет монахов заносило по всей улице, так что я невольно подумал, не придется ли нам их спасать.

Но наконец их автомобиль начал набирать скорость, и через несколько мгновений мы выехали на автостраду.

– Йо, Зорба, а у тебя, случайно, нет какого-нибудь двоюродного брата – монаха? – спросил Марко.

– Мой дядя Ставрос – священник в греческой церкви. Он говорит, что те монахи ненастоящие. Просто психи, – Таки подмигнул нам и криво улыбнулся.

«Как вы вскоре поймете, в Греции толерантно относятся к чудакам», – упомянула мисс Кассис.

В реальном мире группа последователей культа Колосса с белой лямбдой в волосах определенно сойдет за чудаков.

Мы направлялись на восток, куда-то за черту города, где дорогу опять окружали с одной стороны нескончаемые отели, а с другой – пляжи. Автострада тянулась вдоль средиземноморского побережья, и вскоре на смену пологому песку пришли крутые склоны. Из выхлопной трубы автомобиля монахов валил черный дым. Каждые несколько минут двигатель нехорошо постреливал.

– А они торопятся, – заметила Эли.

– Мисс Кассис сказала, что эти парни посвятили себя Колоссу, – напомнил я. – Может, они не такие уж и сумасшедшие. Вдруг им что-то известно об останках статуи.

– Всегда мечтал посвятить жизнь поискам ногтя Колосса, – проворчал Марко.

Наконец автомобиль монахов начал тормозить, пока не остановился у какой-то ветхой лачуги с ржавым засовом на двери.

– Не останавливайтесь пока, – попросил я Таки.

– Может, просто выйдем и представимся? – предложил Марко.

– Слишком рискованно, – возразил я. – Помнишь, что говорил Бегад? За локули охотится еще кто-то. Вдруг эти ребята и есть Масса?

Таки проехал еще где-то с милю, пока я не попросил его развернуться. Когда мы подъехали к лачуге, ни автомобиля, ни монахов уже не было.

На обочине дороги стоял припаркованный грузовик с кузовом, заставленным кувшинами с оливковым маслом. Слева от него виднелись маленькие расшатанные ворота, за которыми начиналась деревянная лестница, ведущая по склону вниз.

На лице Таки застыло непонимание:

– Что вам здесь нужно? Давайте я отвезу вас на пляж.

Марко и Эли направились к воротам, а я попытался заплатить за поездку, но Таки категорически отказался. Сказав на прощанье, что мы можем звонить ему в любое время, он уехал.

Я догнал ребят на вершине склона. В нескольких сотнях футов под нами поблескивало море. Лестница оказалась пугающе крутой и заканчивалась широким плато, выступающим прямо из склона, размерами оно было примерно раза в три больше нашего заднего двора. С левой стороны выступа тянулись новые ступеньки – к другому выступу, затем к еще одному, таким образом три огромных плато, вырастающих из прибрежного обрыва, каждое ниже предыдущего, соединялись. Каждый выступ был огражден деревянным заборчиком, выкрашенным белой краской.

На самом высоком и ближайшем к нам выступе стояло массивное, украшенное куполом четырехугольное здание, уходящее в глубь скалы. В центре покрытого галькой и залитого солнцем двора стояли сушилки, на которых висели монашеские рясы. Неподалеку от ограды располагались три огромные каменные урны, высотой куда больше человеческого роста. Двое мужчин, подставив лестницы, наполняли их оливковым маслом из кувшинов с тем же логотипом, что был на грузовике.

– Эти монахи, должно быть, те еще фанаты греческого салата, – прокомментировал Марко. – Столько масла…

Второе плато выступало из скалы футов на шестьдесят ниже первого. На нем было что-то вроде теплицы, частично уходившей в глубь склона. Перед ней тоже было подобие неухоженного внутреннего двора.