Ключи ушедшего бога

В очереди на въезд в город карета наша стояла недолго, основной поток утром схлынул, а для вечернего время еще не пришло. Лошади, реагируя на жару, недовольно пофыркивали, мы стоически терпели. Хотя карету через крышу успело пропечь изрядно. Пирожок в духовке в сравнении с потной мной чувствовал бы себя мороженкой на леднике.

Когда в наше оконце заглянула небритая физиономия и дыхнула перегаром, равнодушно разглядывая въезжающих в Ральин, я вяло просканировала дядю на предмет пятнистости и почти не удивилась. Везет мне, первая же харя — и черное пятно на груди. На бандитов, что ли, нарвется? Нет, тогда пятно бы другой формы было, а тут явно все сердце очерчено. Что ж так душно-то… Черноволосый одышливый страж, проявив формальную бдительность, махнул рукой, не сочтя нас социально опасными. О, меня осенило! Подавшись к окошку, я торопливо выпалила, заморгав глазками так, как в прошлый раз, когда у подавальщицы молочка выпрашивала:

— Будь! Лирт страж, надел бы ты хоть капюшон от куртки и холодненького выпил, духота такая, что и быка свалит!

— И то верно, лирта. — Грубоватая, равнодушно-вялая физиономия мужика расплылась в неожиданно доброй улыбке, и он натянул на голову серый колпак от форменной куртки.

Пятно на груди исчезло. Мы еще не успели проехать, поэтому в отместку за совет наша компания получила список местных заведений общепита, в которых приличным девушкам (Фиилор еще на последней стоянке на всякий случай снова был обряжен в женское платье) можно остановиться.

Жрец спросил, какое из перечня поближе к нужной нам центральной площади города, и растроганный, не иначе как с похмелья, внезапной заботой страж просветил нас. Карета затряслась по булыжной мостовой.

Что сказать, может, с канализацией в Ральине все налажено, а вот с фантазией большая беда. Трактир так и назывался «На площади», хоть и выходил на нужную нам площадь лишь левым боком. С другой стороны, логической ошибки в названии не имелось. Часть заведения точно там, где написано на вывеске. Как вещал великий комбинатор: «Кто скажет, что это девочка, пусть бросит в меня камень».

Места в заведении без фантазии нашлись, а за мыльню непосредственно в здании, а не в пристройке где-то на территории, я простила владельцам отсутствие воображения. Практичность и предусмотрительность — тоже полезные качества, особенно в гостиничном бизнесе.

Комната нам с Филькой досталась одна на двоих, ибо свободных комнат нашлось аккурат две и объяснить, почему мы, девицы-ровесницы, не хотим селиться в чудесный номер с парой превосходных кроватей, чьи матрацы, набитые конским волосом, особо расхваливала хозяйка, возможности не представлялось. Мне-то что, кровати все равно разные. Фиилор же, пока мы обустраивались, стал больше походить на помидор. Я распаковывала вещи, а он жалобно попискивал о приличиях. Достал! Плюхнувшись на разрекламированную кровать, я заговорила:

— Твое высочество, прекрати маяться дурью! Ты благороден достаточно, чтобы любая девица чувствовала себя в безопасности рядом с тобой, даже деля одну постель. За мои чувства не волнуйся — там, откуда я родом, одна комната в недорогом гостевом доме с двумя кроватями может перепасть совершенно незнакомым между собой людям разного пола. И никого это не смущает. Переодеваться будем по очереди, выйти в коридор погулять пять минут нетрудно. Не усложняй там, где можно решить просто!

Филя еще немножко покраснел, посопел и смирился. Остальных же членов компании охрана моей потенциальной девственности и возможное покушение на оную радильярского принца вообще не заботила. Их куда больше душевных переживаний Фили интересовал предварительный осмотр площади, где предстояло искать ключ.

Да, кстати, пришлось покопаться в памяти и с удивлением констатировать: девица Кимея — до сих пор девица. М-да уж. Имелись даже две причины. Субъективная — ожидание большой и чистой любви; и объективная — отсутствие личного уединенного пространства для развлечений. Все не то чтобы чрезмерно уважительные, но вполне ожидаемые.

В пансионе девиц держали в строгости, на службе у Симелии особенно тоже расслабиться и ощутить себя вольной пташкой не получалось, да и грубоватые заигрывания дворцовой ламильянской прислуги Кимею не вдохновляли на утверждение кандидатуры воздыхателя.

Был, правда, у нее один предмет, романтический и очень тайный. Ага, уже догадались? Нет, не принц Радильяра, а портрет в какой-то унылой книге про древние замки Фальмира. Эту пыльную хреновину Симелия порой заставляла Кимею читать ей на ночь. То ли принцессе и впрямь подобное нравилось (о вкусах не спорят), то ли под такое чтиво засыпалось быстрее. К каждому замку в книге прилагались не только легенды, овевавшие их создание, но и вклеенные цветные иллюстрации.