Читаем Ключи судьбы полностью

Новый Етон взглянул на Величану: в белой вдовьей сряде, сидя в седле, она заметно выделялась в толпе мужчин. Сейчас она смотрела на него потрясенным остановившимся взором, но в глазах ее было скорее отчаяние, чем изумление. И, увидев эти глаза, молодой Етон ободрился: один довольно весомый, хоть и невольный союзник у него уже есть.

– И в ночь после свадьбы дар Одина мне силу молодую воротил, – продолжал он. – Сами бояре мои меня до отцовой могилы провожали и видели: ушел я в старом теле, воротился в молодом. Правда, Семирад?

Он взглянул на воеводу. Тот стоял в нескольких шагах от него, бледный, с застывшим лицом. В мыслях у него была осенняя ночь, шорох подмерзшей травы под ногами… Тогда он впервые услышал этот голос. «Поехали. Жена молодая заждалась, а мне до свету сюда вернуться надо…»

Все смотрели на воеводу и ждали ответа.

– Верно. – Семирад сглотнул и с усилием кивнул. – Истинно.

– Верно, Стеги?

– Я видел…

– И жена моя дитя понесла, и боярские жены о том знали. Пусть она скажет: видела меня в ту ночь в сем облике? – помолодевший Етон вновь обратился к Величане и слегка развел руками, будто показывая себя.

Под напряженными взглядами сотен глаз Величана и хотела бы ответить, но не могла. Голова была черной дырой без единой мысли, голос навеки иссяк в пересохшем горле.

Ей казалось, она падает. Летит и летит куда-то вниз без конца – в те бесплотные бездны Нави, откуда вдруг выскочил ее помолодевший супруг. Напрасно она воображала себя свободной. Мечтала о новой жизни. Навь с рождения накинула на нее петлю и лишь насмехалась, дразня призраком свободы. Игра закончилась, петля затянулась вновь.

– Ну? – со сдержанной досадой окликнул ее Святослав. Лицо его посуровело, голубые глаза гневно сверкали. – Это он? Ты видела его раньше?

– Да, – с трудом выдавила Величана. Ее слабый хриплый голос расслышали только поблизости, но десять лиц обернулись к Святославу, десять голов закивали, подтверждая: да, да!

Но он и сам видел: Етонова княгиня почти убита появлением этого гостя из Нави, но не удивлена…

– Коли так – будь здоров на новый долгий век, княже! – Виданка шагнула вперед и низко поклонилась парню в одежде Етона. – Будь вновь наш отец, а мы твои дети…

* * *

По пути от жальника на княжий двор помолодевший Етон с любопытством оглядывался, будто проверял, сильно ли изменился мир живых за время его отсутствия. Казалось бы, всего три дня его здесь не было. Но всякий понимал: в Нави время идет по-иному. Бывает, что человек на небе три дня пробудет, а на земле за это время сто лет промелькнет. Бывает, видать, и наоборот. Всякому хватало мысли, что перед ним наяву стоит человек, побывавший на том свете и вернувшийся, чего же дивиться его новым повадкам? Не норовит никому в горло вцепиться… пока… и слава богам!

Святослав ехал впереди всех, как и по пути сюда. Будто спешил первым войти в город, пока прыткий выходец из могилы его не опередил! Вид у него был замкнутый, а в душе боролись досада и упрямое недоверие. Можно ли допустить, что убитый им Етон и впрямь вернулся в новом теле? Вот в этом самом? И ведь еще видоков представил, старый пес! То есть молодой…

– Пойдете к присяге, что видели его таким? – спросил он у Семирада со товарищи первым делом, как все прибыли на княжий двор.

– Пойдем, – без особой охоты воевода все же кивнул. К чудесам он был непривычен, всю жизнь верил глазам и рассудку, и вот теперь именно они его убеждали, что случилось неимоверное! – Являлся нам Етон помолодевшим… По осени, после свадьбы своей… Ушел на могилу Вальстенову, вернулся таким вот. В кафтане в том же самом. Говорил, что не один дар дал ему Один, а два…

– Три, – подсказал Храрь.

– Он тогда говорил – два. Чтобы долго жить и раз в год молодеть.

– Три, он сказал! – твердил Храрь. – Только третьего дара он нам не открыл тогда. Рано еще было. А теперь говорит, – он показал на нового Етона, – три!

Бояре поспорили немного, упоминалось ли о третьем даре той ночью. Но в том, что о способности молодеть им сказал сам Етон и показался в юном облике, все сходились. И выражали готовность пойти к присяге.

Но сильнее присяги – хоть землю-мать целуй, хоть «корляг», хоть обручье золотое, – Святослава убеждало лицо Величаны. Етонова княгиня прошла к своему престолу у дальней стены будто во сне и села, хотя в последние дни не садилась сюда, не зная, кем себя считать, хозяйкой или пленницей. Если бы она впервые видела этого человека из могилы, то теперь недоумевала бы, возмущалась, клялась, что знать его не знает. Но она молчала и смотрела на него, как на свою смерть. И Етон, поглядывая на нее, даже не взывал к ее свидетельству – она подтверждала его слова каждым мгновением своего мол-чания.

Перейти на страницу:

Все книги серии Княгиня Ольга

Княгиня Ольга. Пламенеющий миф
Княгиня Ольга. Пламенеющий миф

Образ княгиня Ольги окружен бесчисленными загадками. Правда ли, что она была простой девушкой и случайно встретила князя? Правда ли, что она вышла замуж десятилетней девочкой, но единственного ребенка родила только сорок лет спустя, а еще через пятнадцать лет пленила своей красотой византийского императора? Правда ли ее муж был глубоким старцем – или прозвище Старый Игорь получил по другой причине? А главное, как, каким образом столь коварная женщина, совершавшая массовые убийства с особой жестокостью, сделалась святой? Елизавета Дворецкая, около тридцати лет посвятившая изучению раннего средневековья на Руси, проделала уникальную работу, отыскивая литературные и фольклорные параллели сюжетов, составляющих «Ольгин миф», а также сравнивая их с контекстом эпохи, привлекая новейшие исторические и археологические материалы, неизвестные широкой публике.

Елизавета Алексеевна Дворецкая

Исторические приключения / Учебная и научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза