Ключи Пандоры

— А что? Я в кино такое видел. Шпионка соблазняет важного мужика и выведывает у него секретный план нападения армян на водокачку.

— Я женщина порядочная! — усмехнулась Юля. — Замужняя, мужу верность блюла, блюду и блюдеть буду.

— Будешь, будешь блюдеть, — рассмеялся Никита и подтолкнул ее к машине. — Ну что, Мата Хари — дубль два, поехали домой? Давай я машину поведу? Хотя бы до трассы, как в прошлый раз.

Юля бросила ему ключи и с облегчением заняла пассажирское место. Она ни в какую не призналась бы Никите, что эта поездка вымотала ее вконец и что его предложение вести машину ее несказанно обрадовало. Появилась возможность расслабиться и даже вздремнуть, если никто не полезет с разговорами. Ирина подалась вперед, хотела, видно, о чем-то спросить Никиту, но по его лицу поняла, что он не намерен вдаваться в объяснения. Вздохнув, она сжалась в уголке сиденья и принялась вновь смотреть в запыленное окно.

Никита сел за руль и тронул машину с места. Выезжая со стоянки, они едва не столкнулись с серебристым «Лэндкрузером». Из громадного, как танк, внедорожника выбрался коренастый мужчина лет пятидесяти в светлом костюме и быстрым шагом направился в мотель. И почти мгновенно выскочил на крыльцо вместе с хозяйкой «Версаля».

— Чудны дела твои, Господи! — пробормотал Никита, разглядев в зеркале заднего вида, что женщина машет вслед им рукой, а мужчина орет на нее и в ярости бьет кулаком по перилам крыльца.

Глава 7

Измучившись в дороге, Юля уснула с твердым намерением проспать на работу. Редактор модного журнала не опаздывает: он задерживается. И несть числа причин, по которым он может задержаться на час, два, а то и вовсе явиться к обеду.

Ее любимой отмазкой была «визит в управление культуры». Управление мало того что рассылало уйму пресс-релизов, но еще и дергало редакторов СМИ по всякому поводу. Правда, с Юлей предпочитали не связываться, знали, все равно поступит по-своему, а станешь давить, выставит управление в невыгодном свете. Поэтому к ней обращались только в случае крайней необходимости, и просьбы разместить тот или иной материал звучали редко и очень вежливо.

Но, тем не менее, проспав на работу, Юля привычно звонила секретарю, сообщала, что сидит на нудном заседании и будет не раньше чем через час или два. После поездки в Миролюбово она решила воспользоваться давней уловкой и с утра отправиться на «заседание в мэрию».

Однако спала она неспокойно, металась, несколько раз просыпалась, расправляла сбившуюся простыню, пила воду и опять погружалась в омут тревожных сновидений. И проснулась, когда первый луч солнца заглянул в окно. Взглянула на часы — почти шесть, и вздохнула, так рано она давно не поднималась. Пыталась заснуть опять, но не получилось. Неприятные мысли лезли в голову, будоражили и окончательно разогнали остатки сна. Она встала и направилась в душ, с грустью осознав, что придет на работу вовремя.

После прохладного душа мысли не повеселели. Мир будто отгородился стеной из толстого стекла, прозрачной, но абсолютно непробиваемой. Беспокойство росло, не давало сосредоточиться на банальных мелочах. Юля упустила кофе на плите, нарисовала криво стрелку на глазах, забыла на столе ключи от машины и вернулась за ними, но оставила в прихожей пакет с мусором. Злая и несчастная, она прилетела на работу за полчаса до начала рабочего дня, каким-то чудом проскочив утренние пробки на дорогах.

К ее удивлению, она была не одинока в своем несчастье. У здания редакции, на развалах детской карусели, чудом не выкорчеванной при модернизации, сидел с убитым видом Никита. Заметив подъехавшую машину, он нехотя встал и направился к Юле.

— Чего смурная с утра? — спросил он, не озаботившись приветствием.

— На себя посмотри! — огрызнулась Юля, открывая дверь. — Вчера спать легла по-детски, в половине одиннадцатого, а в шесть уже глаза нараспашку! А ведь собиралась дрыхнуть до десяти.

Никита вздохнул.

— Такая же фигня! Кофе есть?

— Куда он денется? — вздохнула Юля и распахнула дверь в кабинет.

Первым делом она включила кофеварку. Получив чашку с вожделенным напитком, Никита принялся пить его торопливо, короткими глотками, при этом лицо его было сосредоточенным, а взгляд устремлен в чашку, будто там, на ее дне, он пытался найти ответы на все вопросы. Юля медленно потягивала кофе и терпеливо ждала, когда Никита созреет и объяснит свою тревогу.

И тот, поставив полупустую чашку на стол, привычно нацепил на лицо ухмылку и проникновенно поинтересовался:

— Скажи, дорогая, ты себя откровенной дурой не чувствовала? В смысле, вчера?

— Не уточняй, я и так поняла, что вчера, — вздохнула Юля. — Я от этого спать не могла. Представляешь, проснулась от понимания, что я круглая дура!

— Редкое ощущение? — хихикнул Никита.

— Не то слово! Обычно я себя иначе оцениваю. Красивая, умная, временами загадочная. Одним словом — бриллиант чистой воды! А тут… Крепко бьет по самолюбию.