Ключи от цивилизации

Если б еще сердце и душа так же легко с тем, кто с ними сжился расставались.

— Ты чего, Чиж? — заметил его взгляд Сван.

— Ничего, — ответил тихо и лениво. Встал и потопал в душевую.

Иштван и Вадим переглянулись:

— Совсем плох. Надо его вытаскивать, а то совсем от тоски с ума сойдет.

— Уведем вечером к девочкам, пусть сделают массаж. Расслабится и все пройдет.

— Вряд ли, — протянул задумчиво Пеши.

— Тогда остается дождаться, когда кинут на задание. Там голова сама на место встанет.

Мужчина пожал плечами: возможно… а возможно, нет.

Борис оттер лицо, покосившись на Чижа:

— Уделал ты меня, — улыбнулся смущенно.

Тот шагнул в кабинку, включил воду:

— Наоборот, — и встал под душ.

— Коля, я спросить хотел: чего ты постоянно смурной такой? — облокотился на край огораживающего кабины экрана парень. Чиж покосился на него: какое ему дело? Что за привычка у местных лезть в душу?

— В архив не пускают, — брякнул первое пришедшее на ум, чтобы только отстал.

— Туда только комсостав пускают.

— Это почему? — заинтересовался, развернулся к Борису.

— Не знаю. Заведено так.

— Считаешь нормально?

Парень потер нос, соображая, но так и не понял, что ненормального:

— Почему нет?

— Значит, в пасть к динозаврам лезем вместе, а в архив по отдельности.

— Нет, подожди, если очень надо, я могу тебе пропуск пробить. Я же лейтенант.

— Угу. В смысле — пожалуйста, но со мной.

— Я помешаю? Ты собрался установить пластид под кресло? — улыбнулся Борис. Улыбка у него была по-мальчишески открытая, искренняя и Николай невольно улыбнулся в ответ.

— Нет.

— Тогда в чем дело? — развел руками. — Сегодня же попрошу допуск и идем. Мешать не буду, честно.

— А чем это твоя помощь вызвана? — прищурился Николай.

— Терпеть не могу, когда человек хмурый и печальный ходит. Ясно же, что ему помощь нужна. А тут такая мелочь.

— Обязательно помочь надо?

— Конечно. А зачем еще друзья, товарищи существуют и с чего нас людьми называют?

— Где-то я это уже слышал, — тихо сказал Чиж: Стася ту же идею проповедовала. — "Помочь всегда, помочь везде, и помогать до дней последних донца. Помочь, и никаких гвоздей, вот лозунг мой и солнца".

— Ты поэт? — еще шире заулыбался парень.

— Угу. Маяковский фамилия.

— Не понял — ты же Чижов вроде.

— Для кого как… Вот что, уговорил, помогай — бери пропуск.

— На сегодня или на завтра?

— Лучше на сегодня. У меня тоже лозунг есть: "не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня".

— Ясно, — мотнул головой парень и вышел из душевой.

Стася сделала первые шаги с поддержкой Теофила, дошла до окна и замерла: какая красота! Поля и нивы, островки лесов, холмы и горы.

Франция и Россия. Пройдет какой-то миг и две страны, как в искривленном зеркале повторят пути друг друга. Одна отрепетирует, вторая сделает постановку. Междоусобицы, борьба за трон, смена династий. Революция…

Стася нахмурилась: откуда эти знания? Что за слова?

— Теофил Локлей погибнет в битве при Мюре не оставив потомства, — прошептала. Граф вздрогнул:

— Когда?

— В четырнадцатом году.

Голос женщины был тих — она смотрела вдаль и складывалось чувство, что она не ведает, что говорит.

— Теофил Локлей типичный представитель знати начала тринадцатого века. Озабоченный поисками Бога, он всю жизнь будет метаться меж конгрегациями и не находить свою… Как странно, — развернулась к нему, уставилась потемневшими глазами в глаза мужчины. — Кого вы ищите? На что тратите свою жизнь?

— На Бога. Каждый ищет его и это святое.

— Зачем его искать? Он не прячется. Мне непонятно. Вы видите меня, я вас — поищем друг друга? А ваша рука, нога, небо и земля? Это вы их ищите изо день изо дня? Как глупо.

Теофил нахмурился пытаясь понять и принять услышанное. Ангелу он верил, потому что знал — она посланница небес и ей как может никому иному известно все.

— Вы утверждаете что Бог везде?

— Да. Искать его не надо — он не терялся, другое — может что-то потеряли вы?

— Наверное — цель, — растерянно отвернулся, посмотрел на вид за окном.

— Хотите укажу? Не ищите Бога, а покажите его людям.

— Цель благородна, но… как показать, раз сам не видел.

— Себя?

Локлей внимательно посмотрел на женщину: на что намек? Не может быть…

— Бог в нас.

— Да, в каждом. Имя ему благородство, правда, совесть и любовь.

— Тогда мы и творим?

— Конечно. Творим и судим.

Локлей задумался — речь ангела смущала и все же подтверждала его подозрения. Он с той первой встречи ждал и верил, что будет встреча вновь и, ей пристало быть. Не это ли тот знак, что подтверждает истинность слов посланницы?

— И много ли мы можем?

— Ровно столько сколько истинно хотим. Мечтам, воображенью нет преграды, их горизонт незрим и до него мы можем все, если верим.

— А если воображенье с зернышко и веры мизер?…

— То "стадо Божье" — ищите пастыря. И он вас поведет — куда? Вот это не ко мне — к нему. Быть может в сады Эдема, а может и на плаху — как ему угодно.

И зажмурилась, почувствовав боль в голове, качнулась. Мужчина обнял ее и Стася прижавшись к плечу, призналась:

— Мне плохо, Теофил.