Ключи от цивилизации

— Это точно! — засмеялась: если даже братья уверены, что она останется, значит, так тому и быть. И будет. — И потом, как вы без меня.

— Бесспорно, — с сарказмом протянул Иштван. — Кто нам еще столькими проблемами наградит?

Чиж улыбнулся:

— Без тебя в группе с дисциплиной плохо. Капитан нервный.

— И моральный дух бойцов зарыт под паркетом, — хохотнул Сван.

— Слышишь, Стася, что хоть врачи говорят, когда выпустят?

— Да мне хоть сейчас, но Иван разговаривал — раньше чем через неделю мечтать не приходится.

Пеши присвистнул:

— Ничего себе. «Хорошо» тебя встретили видно.

— "Тепло", — заверила. Николай внимательно посмотрел на тонкие розоватые шрамы, что после работы местных докторов уже не так бросались в глаза и устрашали, навевая неприятные мысли о том, как пришлось Стасе, и вздохнул:

— Больше одна никуда… Пожалуйста.

— А если тебя списать задумают, то мы всем составом пойдем к полковнику с ходатайством. Нет, серьезно, — сказал Пеши. — Поставили тут за тебя девочку из яслей. Раз сходили на задание — чуть не застрелились.

— Ах, вы, корыстные какие! — засмеялась Русанова.

— Мы такие, — закивал Сван, набивая себе рот дольками апельсина.

Ровно через неделю Станиславу перевели на щадящий режим, отправив из мед центра. А еще через неделю ей был вынесен выговор, на чем дело о самовольстве лейтенанта Русановой закрыли. Постарался Федорович, да и ребята не забыли свое обещание.

— Слаб я перед общественностью, — посмеялся полковник Казаков над делегацией и, с легкой душой сдал дело в архив.

Глупо настолько крепкую группу разбивать, а проколы у всех бывают.

Глава 20

После стрельб и тренажерного зала, все разошлись. Чижа, что все это время от Стаси почти не отходил, бойцы дружно уволокли в архив, знакомить по предложению Бориса с генеалогическим древом.

Стася воспользовавшись одиночеством и сиестой командира, ввалилась в кабинет и, закрыв дверь, хлопнулась на стул напротив него.

— Ва-ань, организуй путевку.

— Куда? — пробубнил тот с набитым ртом. Хлебнул чая, с любопытством поглядывая на женщину.

— В одиннадцать тысяч, пятисотый год до зеро.

Федорович подавился конфетой. Стася хотела хлопнуть его по спине, но тот выразил возмущение руками и взглядом. Откашлялся с трудом и уставился тяжело на «путешественницу».

— А больше никуда не хочешь?!

— Съешь конфетку и успокойся, — подвинула ему витую вазу.

— Ты совсем, мать моя?!

— Что ты завелся? — делано удивилась она. Развернула леденец, в рот сунула. Любопытно. Видимо прав Илья — есть там что-то, секретное и Иван в курсе.

— Никаких!…

— Каких, Иван, каких, — заявила твердо, со значением. Капитан насторожился, взгляд отвел, забарабанил по столу пальцами:

— Что ж ты делаешь, а? — вздохнул уныло. — Только ведь дело закрыли, выговор вляпали, опять напрашиваешься. Что ж ты жить спокойно не умеешь?

— У каждого свои недостатки, — мурлыкнула. — Зря боишься, Ваня, я не истеричка и не болтушка, как тебе это известно.

— Смотрю, слишком много тебе известно, — буркнул тот недовольно. Встал, забродил по кабинету. — Зачем тебе, Стася? Что вдруг эта дата?

— Сам знаешь.

— Вопрос: откуда ты знаешь и что? — навис над ней.

— Организуй переход…

— Исключено!

Стася упрямо насупилась: сам знаешь или подсказать, что будет?

— Нет, ну в кого ты такая упертая?!

— В маму с папой. Не люблю я, когда что-то не понимаю или подозреваю. Правды хочу.

— Какой?

— Настоящей.

— Это закрытая зона. Опасно для здоровья…

— А мезозой не опасен? Не рассказывай мне сказки, Иван, выросла я, — поморщилась. — Обещаю, что никому, ничего не скажу. Но мне действительно важно знать, что там.

— Ничего.

— Не правда. Иначе, отчего ты занервничал?

— Из-за тебя. Из-за твоей дурной привычки лезть, куда не просят.

— Давай на чистоту: там наши?

— Где? — почти натурально удивился Федорович.

— Ваня, я понимаю, что возможно поступаю глупо, разговаривая с тобой открыто, но если бы виляла и хитрила, это было бы неправильно по отношению к тебе, подло. Я доверяю тебе и точно знаю, ты не предашь, не подведешь.

— Хочешь, чтобы я оценил твою откровенность? Ценю. А теперь оцени ты, — качнулся к ней и прошипел в лицо. — Забудь, о чем мы говорили, вообще забудь об этой дате.

— И тогда?… — бровь выгнула Русанова выжидательно прищурившись.

— Тьфу! — отпрянул мужчина. Подумал и нехотя сказал:

— Ладно. Но…

— Тихо и молча.

Капитан глазами стрельнул на нее и головой качнул:

— Кто и что тебе сказал?

— Здесь его нет.

— Там? Кто?

— Вещун.

Мужчина фыркнул и хлопнул ладонью по столу: надо же так бездарно попасться!

— Ну, Стася!…

— Первое слово дороже второго! — хохотнула она, спеша покинуть кабинет.

— Я должен доложить!…

— Не доложишь. Ты никогда никого не сдавал, — обернулась, затормозив у дверей. — И я очень люблю тебя за это, — сказала серьезно. Федорович взгляд опустил, смутившись.

Нет, ну как на нее обижаться, ворчать?

Дверь схлопала — женщина ушла.

— Вот ведь, лисица, — улыбнулся, прошептав. А на сердце тепло и хорошо от простых, но искренних слов Стаси. И только за них и веру в него хочется поблагодарить, что-то сделать для нее. Нет, не «что-то», а все что угодно, возможное и невозможное.