Ключи от Бездны

Заснеженные просторы Инландии оказались для Тайанне слишком уж... заснеженными. Приехали туда, не подумав, на зиму, когда и земли не видать под пушистым белым ковром. За гроши выкупили уединенную избушку-коту, в которой, если верить старосте, принимавшему те гроши, уже немало народу затосковало до смерти — но кто ж в наши просвещенные времена верит старостам. Хастред, будучи безо всяких предрассудков и привычный хвататься хоть за что, вписался в бригаду местных лесорубов. И рубка деревьев, и немудрящая игра в снежки, и грубая бражка после рабочего дня — ничто не вошло в конфликт с его немудреной натурой. А вот жене его места и тут не нашлось, и даже каких-нибудь зашоренных инок на перевоспитание взять оказалось негде — дур нет по сугробам брести две-три лиги до чужой коты, чтоб тебе там завили локоны, все равно незаметные под тяжелой меховой шапкой. Тайанне запаслась бумагой и пыталась писать монографию, что всегда казалось ей делом достойным и притягательным; но оказалось, что для этого нужна то ли жопа потолще, чтоб подолгу безболезненно сидеть на лавке, то ли какие-то нездешние добавки в организм. В общем, вышла у нее целая коллекция прекрасных клякс на листах, а первая строчка, хоть и крутилась на языке всю прошлую жизнь, так написаться и не сумела. Хоть огневому магу и не грозит замерзнуть, но сковывающее ощущение белого безмолвия давило на эльфийку с чудовищной силой, а она, переведя его в привычный яд, отыгрывалась на Хастреде. Тот, будучи вопреки гоблинской необузданной природе, терпилой и подкаблучником — сносил, с опасением прислушиваясь к медленно, но неуклонно выбирающей боевой взвод внутренней пружине.

На дальнейшие вояжи средств уже не оставалось, отношения ощутимо накалились, но тут как по заказу нашелся Чумп и увлек собрата в увлекательный поход сквозь полугодичную ночь, анфиладу похороненных в толще льда залов и ряды восстающих со скрипом драугров. Много позже Хастред задумался, что не так уж он был нужен Чумпу в этом походе; там, где он спотыкался и поднимал воинственных стражей против себя, ущельник играючи прошел бы бесшумной тенью, заодно и делиться сокровищами бы не пришлось. Не так, к слову, и много ценностей закладывали несчастные древние в эти гробницы, чтобы в долю брать лишнего подельника. Но, сидя на покрошившемся от времени саркофаге и методично выправляя выщербленное о древний шлем лезвие топора, книжник впервые за долгое время поймал блаженное состояние безмятежности — и за это был старому другу чрезвычайно признателен.

Хастред вернулся домой с увесистым кошельком (ради которого пришлось, надрываясь, вытащить вязанку древних мечей и сбагривать их коллекционерам), как раз успев отойти от конфликта и даже снова соскучиться по рыжей стерве. Успел уже и возбояться, что застанет пустую избушку с давно остывшим очагом, но вместо этого с облегчением обнаружил на месте эльфийку, с кислой миной поджигающую в очаге неколотые чурбаки. Что за это время успело прокрутиться в голове Тайанне, так достоянием общественности и не сделалось, однако годы спустя вечноживущие тетушки, навещая ее, признавали, что на девочке с тех самых пор нет лица, да и клыки словно бы притупились.

Оставаться в несчастливой коте охоты не нашлось ни у одного, пожитки были собраны моментально, и воссоединившееся семейство отбыло снова на юг.