Ключи к полуночи

— Ужасно, — произнесла она, содрогаясь.

— Опишите одну из процедур.

Она не могла говорить.

— Все в порядке, — мягко сказал психиатр, — расслабьтесь. Вы спокойны... расслаблены... глубоко спите... в комнате пропахшей антисептиками и дезинфектиками. Вы одна на кровати... вы привязаны?

— Да.

— Вы обнажены?

— Да. Под простыней.

— Вам еще не проводили ваши ежедневные процедуры? Герр Доктор будет здесь с минуты на минуту. Вы опишите, что будет происходить. Вы все спокойно опишите. Начинайте.

Голос ее стал немного глуше.

— Женщина-врач... входит в комнату и откидывает простыню, которой я накрыта, мне по пояс. Это заставляет меня чувствовать себя... такой беспомощной, крайне беззащитной. Она подсоединяет меня к аппарату, стоящему рядом с кроватью.

— К кардиомонитору?

— Да. Она прикрепляет ко мне электроды. Они холодные. И эта чертова машина начинает работать! Она сведет меня с ума. Врач ставит мне капельницу с глюкозой.

— Вы хотите сказать, что вас кормят через капельницу?

— Так бывает всегда, когда начинается лечение. — Постепенно речь Джоанны становится замедленнее и невнятнее. — Она накрывает меня простыней до подбородка... следит за моим состоянием... смотрит... измеряет мне давление... и некоторое время спустя... я начинаю парить... Чувствую себя так легко... но все понимаю... даже слишком понимаю... резко, ужасно отчетливо... но все это время... как бы плаваю в воздухе...

— Джоанна, почему вы так говорите?

— Парю... оцепенелая... плыву...

— В капельнице к глюкозе добавлен какой-то наркотик?

— Не знаю. Может быть. Легкая... как перышко...

— Должно быть, действует какой-то наркотик, — сказал Алекс.

Инамури кивнул.

— А теперь, Джоанна, я не хочу, чтобы вы говорили так невнятно и медленно. Говорите нормально. Наркотик все еще попадает в вашу кровь, но он не будет мешать вашей речи. Вы продолжите ощущать его действие, но будете рассказывать мне о нем своим обычным голосом.

— Ладно.

— Хорошо. Продолжайте.

— Женщина уходит, и я остаюсь одна. Я все еще парю. Но я не чувствую себя веселой или счастливой. Я испугана. Затем открывается дверь и...

— Кто-нибудь вошел в комнату? — спросил Инамури.

— Механическая рука.

— Герр Доктор?

— Он, он.

— Что он делает?

— Я хочу выбраться отсюда.

— Что доктор делает?

— Пожалуйста, пожалуйста, выпустите меня!

— Что делает доктор, Джоанна?

Нехотя Джоанна продолжает дальше.

— Толкает перед собой тележку.

— Что за тележка?

— Столик на колесиках, на котором разложены медицинские инструменты.

— Что он делает дальше?

— Подходит к кровати. Его рука...

— Что с его рукой, Джоанна?

— Он... он... он держит руку перед моим лицом.

— Продолжайте.

— Сжимает и разжимает свои металлические пальцы.

— Он что-нибудь говорит?

— Нет. Слышен только звук его пальцев — лязганье.

— Как долго это продолжается?

— Пока я не начинаю плакать.

— Это все, чего он добивается, видеть вас плачущей?

Она задрожала.

Алексу тоже показалось, что в комнате холодно.

— Он хочет напугать меня, — произнесла Джоанна. — Это доставляет ему удовольствие.

— Откуда вы знаете, что это доставляет ему удовольствие? — спросил Инамури.

— Я знаю его, человека с механической рукой. Я ненавижу его. Он ухмыляется.

— Что он делает после того, как вы начинаете плакать?

— Нет, нет, нет, — произнесла она с несчастным видом.

— Расслабьтесь, Джоанна.

— Я не могу еще раз пройти через это.

— Успокойтесь. Все в порядке.

— Я не могу! Разве вы не видите? Разве вы не видите ее?

— Вижу что, Джоанна?

Она пытается сесть в полуразложенном кресле.

— Да поможет мне Бог. Да есть ли этот Бог? Есть ли?

— Лягте, — произнес Инамури. — Спите. Успокойтесь.

Алекс страдал вместе с ней. Он весь трепетал.

— Что вы видите? — спросил Инамури.

— И-и-иглу!

— Внутривенную иглу?

— Да. Нет, нет. Я имею в виду другую внутривенную иглу. Я умру.

— Вы не умрете. Вам не причинят вреда.

— Эта игла убьет меня!

— Отдохните немного. Что такого особенного в этой игле?

— Она такая большая. Огромная. Она наполнена огнем.

— Вы боитесь, что будет жечь?

— Обжигать. Обжигать, как кислотой. Она впрыскивает в меня огонь.

— Но не в этот раз, — заверил ее Инамури. — В этот раз не будет никакой боли.

Буря, завывая, билась в окна.

Стекла дрожали.

Алексу казалось, что человек с механической рукой находился в приемной Инамури и сейчас войдет в дверь. Ему показалось, что он чувствует присутствие чего-то недоброго, как будто в воздухе произошла внезапная, леденящая кровь перемена.

— Давайте продолжим, — сказал Инамури. — Доктор берет иглу и затем...

— Нет. Моя шея. Только не в шею. О, Боже Милосердный, нет!

— Что случилось с вашей шеей, Джоанна?

— И-игла!

— Он сделал вам укол в шею? — спросил Инамури.

Алексу стало плохо. Он коснулся своей шеи.

Разумом, душой, чувствами Джоанна была не в офисе Оми Инамури, а там, в прошлом. Скорчившись от памяти, как будто все это происходило прямо сейчас, она еще раз переживала весь этот ад. Она говорила сбивчиво, задыхаясь, ее голос то поднимался, то падал, как будто уносимый волнами вспомнившейся боли, сокрушавшей ее.