Ключи к полуночи

— Точно, — сказал Алекс. — Это ничего не доказывает — так или иначе.

Двадцать минут первого ночи по времени Киото телефон зазвонил снова. Японский телефонист связался с лондонским номером, который был указан в официальном письме от Дж. Комптона Вулрича.

Женщина, ответившая на другом конце провода в Лондоне, никогда не слышала о поверенном по имени Вулрич. Она была владелицей и менеджером антикварного магазина на Дермин-стрит, и этот телефонный номер принадлежал ей уже более десяти лет. Она не знала, кому он мог принадлежать раньше, до открытия здесь магазина.

Еще одна глухая стена.

Глава 30

"Прогулку в лунном свете" закрыли полдвенадцатого ночи, почти час назад, и весь персонал уже ушел домой, когда Джоанна была занята переговорами с Лондоном. Музыка больше не доносилась с первого этажа, и без этого звукового сопровождения зимняя ночь казалась сверхъестественно тихой, невыносимо темной и угрожающей.

Джоанна включила стерео. Бах.

Она села на диван рядом с Алексом, продолжавшим пробираться через серо-зеленые папки досье, лист за листом.

Внезапно Алекс воскликнул: "Черт побери!" — Он достал из папки пару черно-белых снимков восемь на десять дюймов.

— Что это? — спросила Джоанна.

Алекс поднял их повыше, чтобы она смогла получше рассмотреть изображенное.

— Увеличенные снимки отпечатков больших пальцев Лизы Шелгрин. Мы получили их с ее водительских прав, а другие — с часов-радио в ее спальне. Я совсем забыл, что они здесь.

Со смешанным чувством смотрела Джоанна на эти фотографии. Либо они разрушат, либо утвердят теорию Алекса, что она — Лиза, и, наконец, решат, ждет ли их впереди долгое и, возможно, опасное тяжелое испытание.

— Веское доказательство, — кратко сказала Джоанна.

— Нам понадобится чернильная подушечка. И лист бумаги... но не слишком впитывающей: надо, чтобы отпечатки были ясными, а не смазанными, без значения. И еще нам надо увеличительное стекло.

— Бумага у меня есть, — сказала Джоанна, — чернильная подушечка тоже найдется. А вот увеличительного стекла, кажется, нет.

Алекс поднялся в порыве внезапно нахлынувшего возбуждения.

— Где мы можем купить его?

— В такой час? Нигде. По крайней мере до утра. — Джоанна заколебалась. — Подождите, дайте подумать. У меня, кажется, есть что-то вроде увеличительного стекла. Идемте.

Они вышли из гостиной и по узкой лестнице спустились вниз, в кабинет, расположенный на первом этаже.

Увеличительное стекло лежало на ее большом письменном столе. Оно служило пресс-папье — чистая линза в дюйм толщиной и четыре дюйма в диаметре. У него не было ни рамы, ни ручки, но, что касается оптики, оно было безупречным. Когда Алекс поднял его над бухгалтерской книгой, заполненной мелким почерком Джоанны, буквы и цифры стали крупнее в три или пять раз, чем если бы он смотрел невооруженным глазом.

— Пойдет, — сказал Алекс.

Из среднего ящика письменного стола Джоанна достала чернильную подушечку и бумагу. После нескольких попыток ей удалось сделать два почти несмазанных отпечатка больших пальцев.

Алекс поместил их рядом со снимками. Пока Джоанна оттирала салфеткой измазанные чернилами пальцы, он при помощи линзы сравнивал отпечатки.

Когда Джоанна отчистилась, насколько смогла без горячей воды и мыла, Алекс передал ей увеличительное стекло. Он не стал ничего говорить о том, что она увидит. Джоанна наклонилась над столиком, внимательно глядя через линзу и медленно передвигая ее от снимков к свежим отпечаткам и обратно. Наконец, она выпрямилась, посмотрела на него и произнесла:

— Не правда ли, они схожи.

— Идентичны, — сказал Алекс.

Глава 31

Когда частного охранника в палате Уэйна Кеннеди сменил другой, Томио Адахи, бывший на первом дежурстве отвез Марико домой. Алекс и Джоанна ждали ее на кухне в квартире над "Лунным светом". Они приготовили горячий чай и запас маленьких бутербродов, Марико сняла пальто и села за стал напротив них.

Марико выглядела усталой. Более, чем усталой. Измотанной. Изможденной. Ее лицо выглядело почерневшим, а глаза жгло так, будто в уголках их, под веками, был насыпан песок. Ступни болели, ноги распухли и налились свинцовой тяжестью, как у пожилой женщины. За последние тридцать шесть часов она спала менее трех, а весь день была на ногах, да и нервное напряжение было больше обычного. Когда он присела за стол и начала нехотя есть бутерброд, то постоянно зевала, прикрывая рот рукой, и ей стоило немалых усилий держать глаза открытыми.