Ключи к полуночи

Незадолго до того как доктор Мифуни собрался уйти, Джоанна вышла в кухню посмотреть обед, который она готовила, и у врача появилась возможность отвести Алекса в сторону и поговорить с ним с глазу на глаз.

— Один или два раза ночью вам надо заглядывать к ней, чтобы убедиться, что она только спит.

— Вы думаете, что она попытается снова?

— Нет, нет, — сказал Мифуни, — то, что она сделала, — это крайность, а она не настолько импульсивная натура. Однако...

— Я присмотрю за ней, — сказал Алекс.

— Хорошо, — произнес Мифуни. — Я знаю ее с того момента, как только она переехала в Киото. Певица, выступающая почти каждый вечер, склонна время от времени иметь проблемы с горлом. Я лечил ее и отношусь к ней с большой симпатией. Она больше, чем пациент, она еще и друг. — Он вздохнул и покачал головой. — Она удивительно жизнерадостная женщина, правда? Происшествие прошлой ночи, по-моему, оставило только небольшие психологические шрамы. А физически она, кажется, совсем не пострадала. Она выглядит так, как будто ничего не произошло.

Джоанна вернулась с кухни, чтобы попрощаться с доктором, и она, в самом деле, выглядела прекрасно. Даже в выцветших джинсах и иссиня-черном свитере с закатанными до локтей рукавами она была прелестна. Для Алекса она выглядела так же элегантно, как если бы была одета в богатое вечернее платье. Ее взгляд был быстрым, умным и проницательным. Черные круги под глазами исчезли. Она была свежей, трепещущей, от бледности и изможденности не осталось и следа. Она снова была золотой девочкой: красивой, самоуверенной, излучающей здоровье.

Внезапно, когда Джоанна и Мифуни раскланивались друг с другом в дверях квартиры, волна желания так сильно захлестнула Алекса, что привела его в совершенно необыкновенное состояние. Будто бы страсть к Джоанне была магическим кристаллом, он смог увидеть себя как никогда не видел раньше. Он почувствовал, что покинул себя, чтобы тщательно осмотреть не только свое тело, но и разобраться в себе. Как беспристрастный наблюдатель, он видел знакомого ему Алекса Хантера: хорошо сложенный, спокойный, самоуверенный, сделавший свой выбор и не делающий глупостей бизнесмен. Но он увидел и еще один аспект, который был раньше невидимым для него, — свою душу. Он увидел, что внутри холодного, обладающего аналитическим умом Алекса Хантера находилось неуверенное, одинокое, ищущее существо, задавленное эмоциональным голодом. Оно было таким же реальным и имеющим право на жизнь, как и большая часть внешнего Алекса. И когда Алекс пристально разглядывал эту вновь открытую для себя сущность, он понял, что смог увидеть ее только благодаря Джоанне. Первый раз в жизни он был почти ошеломлен желанием, которое нельзя было удовлетворить ни усердным трудом, ни интеллектуальной работой. Он был наполнен жаждой чего-то более абстрактного и духовного, чем сравнительно безличные цели, какие представляли из себя деньги, успех, положение в обществе.

Джоанна. Он хотел Джоанну. Он хотел прикоснуться к ней. Он хотел взять ее на руки. Он хотел любить ее. Но ему требовалось много больше, чем просто физический контакт. Он искал в ней что-то такое, что и сам не мог еще до конца понять: какую-то умиротворенность, которую он не мог описать; удовлетворение, которое было ему незнакомо; чувства, которые он был не в состоянии объяснить; глубину происходящего, которую он чувствовал, но не мог выразить словами. Не существовало подходящих слов. Короче говоря, после жизни, проходившей под знаком непоколебимого отрицания существования любви, он хотел этой любви от Джоанны Ранд. Старые упреки и надежные моральные принципы нелегко было отодвинуть в сторону. Он не мог еще принять реальность любви, но какая-то часть его уже отчаянно хотела верить.

Это пугало его.

Глава 26

Джоанна хотела, чтобы обед был верхом совершенства. Она рассматривала его как контрольную работу, которую надо было выполнить, чтобы убедить Алекса, что она все еще дееспособная и держащая себя в руках женщина, какую он и видел на сцене в "Прогулке в лунном свете", а не трогательная жертва, какой она могла показаться ему прошлой ночью. Ей необходимо было полностью вернуть его расположение. Она очень рассчитывала на его доверие. Приготовив и сервировав отличный обед и будучи занятным собеседником, какой она и была за обедом в среду, Джоанна чувствовала, что смогла бы доказать, что происшествие прошлой ночи было не в ее характере, что это был промах, который следует забыть, безобразное исключение, которое никогда не случится снова.

Джоанна накрывала обедать на низком столике в ее столовой, оформленной в японском стиле. Она разложила синие подушечки для сидения и темно-красные салфетки. Шесть свежих белых гвоздик причудливо лежали на одном конце стола, а вокруг них было разбросано около дюжины отдельных лепестков.