Ключи и тени

— Не говори ерунды! — мать откинула назад прядь темно-каштановых волос и раздраженно отшвырнула газету, будто та была виновницей плохого настроения дочери-подростка. — Ты, как отец. С утра ненавидишь всю планету! Мне пора. До лекций надо принять дюжину пациентов в клинике. Кстати, о твоем отце, — добавила Делинда в дверях. — Передай ему, что пришли счета. Было бы неплохо не задерживать с оплатой.

— Было бы неплохо, если б вы общались друг с другом без посредника, — Дебра с вызовом посмотрела на мать, но та на выпад предпочла не реагировать. Покинула дом, оставив легкий аромат дорогих духов.

Дебра сердито оттолкнула чашку, едва не пролив половину содержимого на белую кружевную скатерть. Вот так всегда! Родители не слишком жаловали друг друга с тех пор, как она себя помнила. Иногда дочь задавалась вопросом, как они умудрились пожениться? Дебра была поздним ребенком. Вероятно, мать с отцом воспользовались последним шансом создать семью, раз не встретили более достойных спутников жизни. Они никогда не распространялись на эту тему, а дочь не осмелилась бы спросить их ни вместе, ни по отдельности.

— Ла-ла-ла-ла, — в дверном проеме появился Алан Рид — лысеющий полный мужчина. — Она ушла? — поинтересовался он шепотом и, получив утвердительный кивок, потер руки. — Замечательно! Милая, принеси рюмочку коньяка в кабинет. Для аппетита. И что-нибудь на завтрак.

Дочь открыла рот и снова закрыла. Если отцу не терпится приложиться к спиртному с утра, спорить бессмысленно. Она прекрасно знала, что услышит в ответ — одна рюмка здоровью не повредит, а занятия у него начинаются после обеда. Наполнив поднос, Дебра отправилась в кабинет. Прежде он принадлежал обоим родителям. Но с тех пор как они принялись играть в молчанку, обитал там лишь отец. Мать для работы на дому занимала кухню.

На первый взгляд, кабинет выглядел обычным: на нескольких полках стояли учебники по математике и медицине — предметам, которые преподавали родители в местном университете. Остальные полки занимала художественная литература: бумажные книги и аудиодиски. Но дочери казалось, что в домашней библиотеке отсутствует жизнь. Когда она собирается годами, у каждой книги есть своя история. Эти словно купили разом, пытаясь заполнить пустоту. В кабинете Дебре нравилась лишь одна вещь — настенные часы с резными фигурками на циферблате. Деревянные люди держали в руках цифры.

— Мама просила напомнить про счета, — объявила Дебра, ставя перед отцом поднос. Она предчувствовала, что ничего хорошего в ответ не услышит.

— Счета? — приподнял брови Алан, хитро улыбнувшись, как школьник, затеявший веселую проказу. — Тут есть загвоздка. Я оплачивал их в прошлом месяце. Не сочти за труд, напомни матушке, что теперь ее очередь.

Дебра с трудом удержалась, чтобы не возвести глаза к потолку. Она предвидела свирепый взгляд Делинды, когда та вечером услышит премилое сообщение. Алан, не обращая внимания на реакцию дочери, нажал на пульт, вмонтированный в стол. Зажегся экран в полстены, показывая утренние теленовости.

— Сегодня будет поставлена точка в деле братьев Манн, — вещала белокурая телеведущая с кукольным лицом. — Напомним, громкая история взбудоражила общественность во всех 148-ми секторах Земного шара. Братья Манн осенью прошлого года пытались запустить в космос аппарат собственного изобретения, нарушив закон «О космическом запрете» и поставив под угрозу существование человечества. Прокурор требует казни, и сегодня суд вынесет вердикт.

— Так им и надо! — позлорадствовала Дебра, как и все вокруг, наслышанная о громком деле.

— Считаешь их преступниками? — спросил отец непривычно глухим голосом.

— А ты нет? — удивилась дочь. — Люди почти два десятилетия умирают от болезни, принесенной из космоса.

Алан покачал головой и сжал бокал с такой силой, что по нему пошли трещины.

— Всё гораздо сложнее! Люди не замечают, что планета все ближе подходит к неминуемой гибели. Но космос тут совершенно ни при чем! Закрывать его было ошибкой! — отец тряхнул бокалом, и остатки коньяка выплеснулись на халат.

Дебра растерялась. Тему, затронутую Аланом, стражи посчитали бы запретной. Он жил в университетском мирке с его маленькими проблемами и почти не интересовался ничем другим. Обычно отец благоразумно не поддерживал разговоры о космосе. Когда кто-то упоминал о нем, старательно переводил тему.

«Не стоит ему пить. О таких вещах даже думать нельзя, а, тем более, произносить вслух», — пронеслось в голове.

— Люди умирают почти два десятилетия, а никто на Земле не может разобраться, как болезнь Хайди лечить, — продолжил Алан сурово. — Столько лет, столько смертей, а вопросов больше, чем ответов.

Дебра молчала. Отец, наконец, заметил выражение её лица и махнул рукой.

— Иди, иначе на автобус опоздаешь. Забудь, что я сказал. Все равно не поймешь.

Дебра выбежала из кабинета, закусив губу. Обида накрыла с головой. Что хуже: мать, не замечавшая присутствия, или отец, вечно сомневающийся в умственных способностях?

* * *