Ключ от всех миров

Зимой над скалой постоянно шли дожди. Иногда сильные, проливные, похожие на летние ливни, иногда обычные моросящие… В таких условиях отсыревало всё, что только можно — если, конечно, не припрятать в достаточно сухом и защищённом месте. Для припасов и вещей, конечно, сразу сделали навесы, но в общем и целом влажность воздуха была такая, что хоть плачь. В результате пришлось тратить ещё две с половиной сотни тысяч пневмы на закупку ткани для аэростатов, защищавшую от влаги благодаря специальным логосам, которыми она была покрыта. Жалко до слёз, но если вдуматься — ткань понапрасну не пропадёт. И будет ещё использоваться на палатках, когда строители доделают склады.

Рядом с краем скалы всё ещё росла горка из кубиков строительных блоков, которые загадочным образом поднимались из будущей канализации. Ну а три архитектора — один из жителей и два нанятых — медленно, но упорно составляли план будущих построек на скале. Причём моего появления они уже боялись до одури, потому что я безжалостно ломал все стандартные схемы. И у меня были на то веские причины…

Будущий арх они предлагали разместить в центре верхней террасы, прямо над кругом возрождения. Из-за этого примерно половина верхней террасы оказывалась незастроенной — что меня категорически не устраивало. После долгих споров, а потом ещё более долгих измерений, я заставил их переместить арх на юго-западный край террасы, а оставшееся пространство отвести под совершенно нестандартной формы архив и сильно вытянутый храм пневмы. Свободные участки я требовал застроить так, чтобы оставалось место на фруктовые деревья и кустарники с маленькими орешками, из которых можно было давить масло.

С точки зрения местных архитекторов — это всё был непередаваемый ужас. Ну не умели тут делать единые комплексы построек!.. А ведь эти постройки останутся здесь до тех пор, пока люди скалу навсегда не покинут. Вот и спрашивается: почему бы не постараться ради исключения? И выдолбить подземные хранилища можно сразу — не дожидаясь, когда всё будет построено.

Наверное, все архитекторы и строители меня люто ненавидели… Во всяком случае, именно так я и думал.

Весна наступила внезапно — прямо в последней трети зимы. В один из дней неожиданно подул тёплый южный ветер, сдувая свинцовые тучи дождей на север — и яркое солнце Терры обрушило на скалу целую лавину тепла. И вся местная растительность, будто лишь этого момента и ждавшая, немедленно принялась тянуться к свету, распускать яркие цветы и сказочно благоухать.

Где бы я ни оказался, чем бы ни занимался — я никогда уже больше не смогу забыть ту первую весну на скале Тег… Я понял это сразу, как только вдохнул её непередаваемый запах, наполненный ароматом мёда и сладкой дыни. И пусть на Терре не знают, что это вообще за штука такая — дыня — но запах был именно такой…

А ещё к запаху дыни и мёда примешивались дурманящие ароматы цветов — пожалуй, всех возможных форм и расцветок, которые только способен представить человек. И по весне оказалось, что их на скале Тег прямо-таки невероятное количество: сплошным ковром они укрывали немногочисленные полянки, распускались на деревьях и кустарниках — и баловали своим изобилием взгляд, расцветая вокруг скалы на поверхности.

В воздухе, вспугнутая порывами весеннего ветра, крутилась и искрилась пыльца, словно бы окружая Тег целым облаком блёсток. Скромная шапка из листвы, которая венчала скалу зимой, теперь превратилась в прекрасный разноцветный венок. Из всех щелей повылазили насекомые, которые принялись деловито сновать среди этого весеннего великолепия, пугая жителей одним лишь своим видом. Ну не привыкли обитатели скал к насекомым… Разве что пчёл признавали, и то на расстоянии. Лишь спустя несколько дней люди начали привыкать к этому невероятному буйству жизни, вкуса, цвета и запаха…

А я поймал Кесана — и принялся его пытать на предмет того, откуда бы выписать самых лучших ботаников и агрономов… Увы, по отдельности никаких подобных специальностей на Терре не существовало. И тогда я призвал Мари и без особых церемоний назначил её нашим главным — и пока единственным — ботаником. А потом принялся объяснять, что ей теперь нужно сделать. К моему удивлению, Мари мгновенно всё поняла, а затем вытребовала себе помощников и рьяно взялась за дело.

Результатом стала толстая тетрадь, больше похожая на книгу, в которую были записаны местные растения: что каждое из них даёт, какие запахи имеет, где растёт и что любит. Тогда, в нашу первую весну на Тег, её удалось заполнить лишь наполовину. Но за следующий год мы природу на скале не извели, а потом этого уже никто не смог сделать — потому что жители умерли бы, но не позволили.