Ключ от миража

— Особенно, как вы считаете, Алина Вишневская, — сказала Катя.

— Она же проститутка. Бортников вполне мог быть ее клиентом. И для убийства она и этот ее сутенер Литейщиков — лица вполне…

— Об убийстве пока и речи нет, — возразила Катя. — Мы сейчас говорим о человеке, который был с Бортниковым знаком.

— То есть был его прямым сообщником? — спросил Свидерко.

Катя замолчала.

— Я думала сначала именно так, но теперь, после всех открывшихся обстоятельств нападения на Руслана Багдасарова, я… Над этим нам еще предстоит думать. Но в одном я с вами, Коля, согласна: по логике вещей, Бортников вполне мог быть знаком с Алиной Вишневской. Но она это категорически отрицает.

— И вы ей верите? — спросил Свидерко.

— Ну, скажем так — я бы ей не верила, будь она в нашем списке единственной подходящей кандидатурой, — ответила Катя.

— Она же линять оттуда собралась сразу после убийства!

— Я бы тоже оттуда захотела уехать, будь я Вишневской, — усмехнулась Катя. — У нее и так куча приводов в милицию в прошлом, и тут опера каждую минуту в дверь стучат… Я с ней говорила, и я думаю, наш Бортников ездил в этот дом не к ней. — Катя отложила в сторону снимок Вишневской и придвинула к себе последние два фото. — Обе фигурантки, Алла Гринцер и Светлана Герасименко, вроде бы в одинаковом для нас положении — одинокие, свободные…

— И кого же вы исключаете для себя?

— Аллу Гринцер.

— Почему? — спросил Колосов.

— Она значительно старше Бортникова. Она, как значится в этой вашей чахлой установке на нее, из потомственной музыкальной семьи, отец ее был дирижером оркестра, мать более сорока лет преподавала музыку. Сама она тоже преподает в Гнесинском. Я и с ней встречалась, разговаривала и…

— А вот Вишневская и косвенно Клавдия Зотова намекали, что у этой Гринцер был любовник, — многозначительно заявил Свидерко.

— Не был, а есть. Вот, Коля, в чем вся разница. Он есть у нее до сих пор. Она ему звонит, встречается с ним. И кажется, любит его, если только женские глаза не лгут… — Катя улыбнулась. — Ее роман в настоящем времени, а Бортников уже мертв.

— Может, вы мне имя этого ее сожителя назовете? — саркастически спросил Свидерко.

— Нет, не смогу. Я его пока не видела.

— Ну, знаете, Катюша… — Свидерко махнул рукой.

— Я его видел вчера вечером, — сказал Колосов. — Это Алмазов. Они откуда-то приехали поздно на его машине. Потом обнимались. Он все просил ее остаться у него.

Свидерко прикусил верхнюю губу, украшенную маленькими щегольскими усиками.

— Ну? — произнес он. — И кто же в конце концов у нас остался?

— Светлана Герасименко из двенадцатой квартиры на четвертом этаже, — сказала Катя. — С мужем разведена, живет вдвоем с шестилетним сыном, сразу же после убийства Бортникова по невыясненной причине оставила хорошо оплачиваемую работу в казино. По моим наблюдениям, очень редко выходит из дома. Она моложе Бортникова на пять лет, судите сами — миловидная, хрупкая, молодая блондинка.

— И это все? — спросил Свидерко убито. — А где же доказательства, что это именно она была знакома с Бортниковым?

— Доказательства даст обыск в ее квартире, — повторила Катя. — Вы там найдете его отпечатки и, быть может… По крайней мере, отпечатки там должны сохраниться, неделя — это не срок.

— И вот с этим я должен идти туда? — Свидерко ткнул пальцем в потолок. — За ордером на обыск? Там знаете куда меня пошлют со всеми этими вашими догадками-исключениями?

— Ты потише тут, — оборвал его Колосов. — Думай, с кем говоришь. — Он помолчал. — Ну что ты рыпаешься, риск проколоться всегда есть. Мало мы, что ли, с тобой ошибались? Вон с этим Багдасаровым в какой луже до сих пор… А обыск нужен. Ты пойми, весь смысл работы с внедренкой и заключается…

— ..в поиске неопровержимых улик, которым потом можно легально дать ход, — отрезал Свидерко. — А не в махровом буйстве чьих-то там фантазий. Что я, сам, что ли, так с обыском не мог, без вас? Набрал бы пачку ордеров с печатями и попер бы веером по всем адресам.

— Дело не в моих фантазиях, — сказала Катя. — Я так и предполагала, что просто моим словам и выводам вы не поверите. И провела самый последний тест, — она невозмутимо извлекла из сумочки диктофон.

— Это еще что? — насторожился Свидерко.

— Запись моего сегодняшнего разговора с Павликом Герасименко, — ответила Катя. — Он, как обычно, утром гулял один во дворе, и мы с ним обсуждали самые разные вещи — ворон, машины и…

Она включила диктофон. Сегодня утром, когда она подошла к Павлику, укараулив его из окна кухни, диктофон был в кармане ее шубы.

Колосов слушал: голосок у этого пацаненка был тихий, слабенький и какой-то тусклый:

— Вороны? Они из леса прилетают.., тут в городе помойки есть… Машина? Эта? Нет, такая мне не нравится…

— Почему? — Катин голос на пленке звучал удивленно. — А по-моему, очень даже ничего.

— Она бракованная, — отрезал Павлик, старательно выговаривая это длинное взрослое слово. — Они все такие бракованные, вся серия.

— А что такое бракованная, что это значит? — спросила Катя.

— Ну, ломается сразу. Даже.., даже до зоопарка на такой не доедешь.