Ключ Неба

Эшлинг приподнимается на руках. Встает на колени. Выпрямляется. Чуть не сваливается с края крыши, пока добирается до водосточной трубы. Собирается уже соскользнуть на землю и присоединиться к остальным. И в этот момент перед мысленным взором девушки ярко и четко вспыхивает лицо Марка Локсия Мегала.

Марк – первая жертва Последней Игры.

Ань – первый Игрок, обагривший руки кровью.

Ань – единственный, кто пытался воспользоваться ситуацией – там, в горах Цинлинь, – чтобы перебить как можно больше соперников.

Ань – тот, кто взорвал в собственном убежище в Сиане ядерную бомбу.

Эшлинг останавливается.

– Подождите, – обращается она ко всем.

– Что такое, Эшлинг? – спрашивает Дедушка.

– С чего вдруг он сам себя загнал в угол?

– Ты о чем, детка? – вопрошает Макклоски.

– Что, если…

Ань делает несколько шагов в глубь контейнера. Пули со всех сторон колотят по бронированной стене. Их звон почти приятен, похож на песню в очень высоком регистре.

Он вынимает из пистолетов пустые обоймы, вставляет полные. Убирает оружие в кобуру. Кто-то стучит в дверь. Стрельба прекращается. Ань сдвигает один из мейнфреймов, приваливает к створкам. В воздухе, как обезумевшие, мельтешат искры. Чуть потрескивают.

Он поворачивается к дальнему концу контейнера. Подходит к шкафу с ОЗК, надевает комбинезон, просовывает руки в рукава. Убеждается, что Тиёко удобно устроилась на шее. Застегивает молнию. Натягивает шлем, накидывает поверх него капюшон. Затягивает все застежки, плотно пригоняя капюшон к остальным частям костюма. В нем он походит на космонавта… или на токийского пожарного. Особенно учитывая, что костюм и есть форма токийского пожарного, со всеми эмблемами и знаками. Ань надевает перчатки. Открывает панель на левом предплечье. Нажимает последовательность кнопок. Чувствует, как начинает двигаться воздух вокруг.

Он ложится в металлическую капсулу и нажимает еще одну кнопку. Слышит, как с жутким скрежетом растворяются двери контейнера. Капсула закрывается. Ань вытягивает руки по швам. Надуваются воздушные подушки, плотно фиксируя его со всех сторон.

Я Играю на смерть, любовь моя. На смерть.

Ань вдавливает последнюю кнопку – на правом запястье.

Прежде чем отпустить ее, закрывает глаза.

Так обретается спасение. Я Играю на смерть.

– Что, если он сейчас тут еще одну ядерную бомбу взорвет? – вопит Эшлинг.

– Вот дерьмо, – ругается Джордан. – Всем: срочный отбой!

Повторяю: срочный отбой! Срочный отбой!

Эшлинг отбрасывает винтовку, бежит по крыше к заливу. Бежит очень быстро. Ветер свистит в ушах, дыхание сбивается, ноги звонко топочут. Ее бедра сейчас как камни, икры как пружины, кровь стучит и стучит и стучит в висках. Она напугана, но страх лишь придает ей новые силы. Надо было быть полной дурой, чтобы пытаться убежать от верной смерти. Но не менее глупо Эшлинг вела себя и тогда, когда чуть не попалась в ловушку Аня. Бег ее будоражит. Последняя Игра наполняет страхом.

Вот что значит Играть. Пусть даже прямо сейчас у нее остается лишь призрачный шанс выжить.

Эшлинг не бежит – летит. Очень быстро.

Пятнадцать футов.

Быстро.

Десять футов.

Очень быстро.

Пять.

Девушка открывает рот, вдыхает, до отказа наполняя легкие.

Один.

Она прыгает.

Складывает ладони, выпрямляется. Ныряет.

Ярко, ярче обычного сияет и вспыхивает небо, когда Эшлинг врезается в воду и погружается в глубину. Ниже. Глубже. Дальше. Она изо всех сил работает ногами и руками в холодной темноте. Поворачивается, вплывает в странную конструкцию, полностью затопленную водой. На таких основаниях держатся тут все искусственные острова. Прислоняется спиной к опоре, руками удерживает себя на месте, вцепляется в сваю. Все, что можно тут разглядеть, – непроницаемая чернота внизу и приглушенный оранжевый свет, идущий сверху и иногда перемежающийся белыми полосами, словно кто-то ныряет или выходит из воды. Эшлинг слышит бурление пузырьков и свое собственное сердце. Ее рекорд по задержке дыхания – три минуты пять секунд.

Сегодня ночью ей понадобится каждая из этих секунд.

Каждая. И даже больше.

Сара Алопай

Перу, Хульяка, Каса Исла Транкильо, гостевая комната

Как он посмел так с ней поступить?

Как?

Она его убьет. Она его убьет. Она, блин, его убьет. С тех пор как эта перуанская сука притащила ее сюда, прошло уже 25 часов. Из них Сара спала всего три – остальное время сидела на полу, скрестив ноги, и сверлила взглядом дверь. Надеялась, что кто-нибудь из Тлалоков все-таки появится.

Надеялась, что появится он. Ольмек. Игрок. Друг.

Возлюбленный. Напарник.

Предатель.

Она его, черт возьми, убьет.

Он не появляется.

Сара сидит. Мерит шагами комнату. Кричит – около двери, около окна, людям в саду. Но они-то ли не обращают на нее внимания, то ли просто не видят и не слышат.