Ключ Неба

– Чтобы найти Оскверненного и убить его, – признается он.

Тень изумления пробегает по ее лицу. Но НЕНАВИСТЬ девушка не убирает. Его жизнь по-прежнему в ее руках.

– Господи! Ты один из этих, так ведь?!

– Из этих – из каких?

– Из Игроков. Игроков Последней Игры. Член одной из двенадцати древнейших Линий.

– Как ты об этом узнала? – Несмотря на обстоятельства, Хиляль осознает, что начинает испытывать к этой девушке что-то вроде родственных чувств. – Ты не Эа, – наконец констатирует он.

Легкий смешок.

– Нет, черт возьми. Не он. Дай-ка угадаю, – вдруг воодушевляется она. – Набатеец? Шумер? Нет. Аксумит.

Юноша в растерянности. Откуда незнакомка все это знает?

– Ты с Неоскверненными, так ведь? – выкрикивает девушка. Хиляль вообще уже ничего не понимает. Эта девушка явно имеет отношение к Эа, но, похоже, не на его стороне. И она знает и демонстрирует знания, которые никто не должен знать.

– Я сбит с толку, – признается он.

Лезвие отодвигается от его ноги – ровно на сантиметр.

– Мир?

Хиляль чуть кивает.

– Рада познакомиться, Сбит-с-Толку, – иронизирует девушка. Кладет мачете на землю. – Я Стелла Виктори. Дочь Эа – слава богу, приемная. И если ты правда хочешь убить этого ублюдка, я с радостью тебе помогу. Потому что, друг мой, я тоже хочу его укокошить.

Маккавей Адлай, Байцахан

Германия, Берлин, район Шарлоттенбург, Айхеналлее, 34

Маккавей с Байцаханом перебрались в другой конспиративный дом набатейцев – здесь же, в Берлине.

С того дня, как в квартиру Екатерины ворвалась Элис, прошло четверо суток. Лицо Маккавея распухло. Левый глаз не открывается. Нижняя губа разбита. Нос свернут.

Все лицевые кости раздроблены.

Рука Байцахана работает хорошо, но запястье в том месте, где кожа соединена с металлом и пластиком протеза, сильно воспалилось.

Напарники едва ли перекинулись хотя бы парой фраз с тех пор, как переехали в это убежище – милый домик с милыми людьми по соседству и с такими же милыми людьми, гуляющими по милым улицам. Многие города после новостей об Аваддоне столкнулись с беспорядками и неприятностями, но Берлин к ним не относится. Правительство Германии выпустило закон, по которому все культурные учреждения страны теперь были открыты для свободного посещения, а каждый житель получил ваучер на 5000 евро, которые он мог потратить в любом ресторане, пивной, магазине или любым другим способом. Бензин и электричество бесплатны. Билет на поезд до любого места в Европе стоит 1 евро, так что всякий может спокойно добраться до родных, уехать в деревню, увидеть океан и горы – возможно, в последний раз. В Берлине повсюду проходят концерты под открытым небом, для детей работают циркишапито; взрослые получили возможность собираться где угодно и заниматься чем угодно.

В другое время Маккавей с Байцаханом непременно бы всем этим воспользовались. Но сейчас им наплевать, что происходит в городе. Они глотают обезболивающие, пытаются хоть как-то подлечиться, чистят оружие, точат ножи и изучают сферу кеплеров.

После того как он получил ожог, Байцахан не прикасается к сфере. И ненавидит себя за то, что не может к ней прикоснуться. Ненавидит этот кеплеровский шарик. Они решили, что через два дня смогут двигаться дальше. Маккавей уже заказал чартер. В доме хранится 1 000 000 долларов наличными и 757 унций золота. Целый арсенал оружия. Все это нужно погрузить на самолет.

Они захватят с собой все богатство. Включая сферу. Вместо того чтобы ждать, пока их найдет кто-то из Игроков, они будут сами искать остальных. И сфера им в этом поможет. Она показывает, что Ань – в Токио. Что Эшлинг быстро движется – конечно, на самолете – над северной Канадой, видимо, в Азию. Что Хиляль – в Лас-Вегасе, а Шари – в Восточных Гималаях. Показывает, что Яго с Сарой – в Хульяке, в Перу.

– Тлалок и Алопай. – Маккавей разглядывает сферу. – Единственные, кто Играет вместе.

– И у них Ключ Земли, – добавляет Байцахан, водя оселком по острию волнистого монгольского кинжала.

Маккавей мотает головой.

– Ненадолго, брат.

– Ненадолго.

Пора лететь в Перу.

Яго Тлалок, Сара Алопай

Перу, Хульяка, международный аэропорт «Инка Манко Капак»

«Сессна» останавливается в частном секторе аэропорта. – Мы на месте, – наконец сообщает Яго и дергает подбородком в сторону окна. – Папаша уже здесь. Гитарреро Тлалок. Сара перегибается через его колени, выглядывает наружу. Гитарреро выше сына и определенно тяжелее. Одет так, как любят одеваться скотоводы. На голове – коричневый стетсон. Ботинки из змеиной кожи. Галстук-боло. В бедро упирается приклад «Калашникова». Рядом – белый «Шевроле-Субурбан» с нарисованным на капоте красным когтем.

– Любит выделываться? – интересуется девушка.

– Ничуть.

Сара поднимает лицо к Яго и целует его – долго-долго. – Я по-прежнему не особо счастлива, что ты меня сюда приволок. Но я счастлива, что мы вместе.

Он улыбается.

– Что ж, идем знакомиться с твоим папочкой.

Ренцо опускает трап, и они выходят из самолета.