Ключ Неба

Хиляль покинул квартиру Стеллы, угнал машину и отправился в Калифорнию. Сейчас он сидит в частной кабинке, прижав к уху смартфон. До рейса в Бангкок – ближайшее место к Индии, куда он может добраться в этом обезумевшем мире, – остается час. Рейсы постоянно отменяются и задерживаются, а частных самолетов в Южной Калифорнии, похоже, не осталось совсем: все, у кого есть возможность, уже разлетелись кто куда и забились в щели, надеясь переждать катастрофу. Победа над Эа – это, без сомнения, прекрасно, но сейчас Хиляль предпочел бы оказаться ближе к хараппанке.

Ближе к девочке, которую придется убить.

Только бы Создатели не помешали.

Мертвая маленькая девочка.

Хиляль молится о том, чтобы хоть один Игрок нашел в себе силы совершить это убийство.

В глубине души он не уверен, что ему самому хватит на это сил. Но, так или иначе, он летит в Бангкок. Если все пойдет как надо, он доберется туда через 19 часов 34 минуты. Но прежде чем сесть в самолет, надо поговорить с Эбеном ибн Мохаммедом аль-Джуланом. Это очень важно. Надо рассказать ему об Эа. О Стелле. Обо всем.

Хиляль набирает номер. Эбен отвечает почти сразу.

– Хиляль? Это ты?

– Да, учитель.

– Где ты, во имя всего святого? С тобой все в порядке?

– Я в Лос-Анджелесе. Все хорошо.

– Ты встретил кого-то еще из Игроков?

– Нет. Они продолжают Играть.

– А что… Что с Осквернителем?

Хиляль понижает голос до шепота.

– Я нашел его, учитель. Мне помогли, и я нашел его… – И… неужели?..

– Да. Я встретился с Эа. Я говорил с ним.

– Ты встретился с ним?

– Да. Мне нужно было подобраться к нему поближе.

– И что…

Хиляль прерывает его. Торопливо, захлебываясь словами, рассказывает о Стелле, о ее отношениях с Эа, о ненависти к нему и о том, как она помогла его победить. Рассказывает Эбену все. И заканчивает вот как:

– Человечество будет свободно от зла до конца дней. – У меня сотня вопросов, Хиляль. Тысяча. Особенно об этой Стелле и ее армии.

– Как и у меня. Она свяжется со мной, когда сможет.

– Почему ты так думаешь?

– Я постоянно об этом думаю, учитель. Я полагаю, что именно она и ее армия стоят за уничтожением Стоунхенджа. Она не питает любви к Создателям, и особенно – к Последней Игре. Я думаю, она пытается остановить все это. – Хотел бы я с ней встретиться, – неуверенным голосом говорит Эбен. – Встретишься.

– Езжай домой, Хиляль. Последняя Игра оказалась совсем не такой, как мы представляли. Поезжай домой, чтобы мы смогли перегруппироваться. И самое главное – спрятать в надежном месте уроборос, в котором теперь заточена сущность Эа. Молю тебя.

– Уроборос в надежных руках, учитель. Я буду беречь его, как зеницу ока.

– А что с ним станется, если тебя убьют? Нет, Хиляль, тебе необходимо вернуть змей в Ковчег, чтобы мы охраняли его. И если Последняя Игра сотрет нашу Линию с лица Земли, Эа будет погребен и позабыт навсегда.

Хиляль оглядывается через плечо. Мужчина в деловом костюме стоит прямо за ним, буквально в четырех метрах, и таращится на него без зазрения совести. Хиляль решил снять все бинты и представить миру свое обезображенное лицо. Стоит только Хилялю повернуться к нему – и он скрывается. Еще один любопытствующий зевака. Хиляль уже понял, что привлекает своим уродством много внимания, – но это же можно использовать, чтобы отпугнуть людей, которые ему не нравятся.

– Я согласен, учитель. Я вернусь.

– Хорошо.

– В свое время.

– Что ты имеешь в виду?

– Я должен вернуться в Игру. Я должен либо остановить Событие – надеюсь, с помощью моих знакомых Игроков или Стеллы, – либо выиграть. А до тех пор я буду хранить Эа при себе. Я обязан так поступить, учитель. Пожалуйста, поймите.

Хиляль говорит уверенно и убедительно.

– Я понимаю, что время не терпит, но я все еще умоляю тебя передумать и вернуться в Аксум как можно скорее. Змеи должны вернуться в Ковчег, Хиляль. Это необходимо.

– Да, учитель. Но сейчас мне нужно найти Ключ Неба. – Он делает паузу. – И каким-то образом найти в себе достаточно сил, чтобы убить маленькую девочку.

* * *

О молодая сосна с темной корой!

Корни твои идут от самого центра земли!

Я приношу тебе жертву,

В жертву тебе я приношу красоту: перламутр, бирюзу, абалон, Прекрасный черный гагат, золотую обманку, и эту пыльцу, голубую пыльцу тростника. Я приношу тебе жертву, В этот день я – твое дитя.

Защищай же меня[5].

Рукою своею укрой меня, словно щитом,

Стой на страже, храни меня верно и зорко, говори в защиту мою. Как я за тебя говорю, так и ты за меня говори, Как ты говоришь за меня, так и я за тебя скажу.