Ключ на тридцать два

И вот ответьте мне теперь те, кто родился семнадцатого апреля, и другие тоже: насколько при таком положении дел справедливо рассуждать о том, будто человек волен решать, что ему предстоит сделать в каждый момент времени?

Ну, на сегодня хватит этой теории. Потом продолжим. Позже.

Кофеин, адреналин и аппарат для массажа сердца

Сейчас я твердо убежден в том, что миром правят ублюдки. Сначала я, может быть, и по-другому думал. Но может ли быть по-другому? Тогда бы какой-то рай наступил. Ага, рай под пальмами, где негры забесплатно предлагают кокаин, а загорелые, накрашенные и пахнущие фиалками шлюхи сами запрыгивают на всех желающих, жены которых не то что не возмущаются, а даже советуют вроде: «Давай вот это, он так больше любит». На деле же все иначе: попробуй только сказать жене про шлюху, так получишь сразу таких, что мало не покажется. А значит, что-то в этом мире неправильно. Далеко нам до рая, и тем, кто наверху, всеобщий рай совсем не нужен. Ублюдки. Говорю же, ублюдки.

Может быть, это неправильное мироощущение и пришел я к нему не иначе как рассуждая про рай под пальмами, но таким уж оно сложилось и день ото дня только продолжает укрепляться. И сложилось-то не сразу: до такого дойти надо, постепенно, как доходят до всего, в том числе до алкоголизма или до нюханья всякой дряни.

Сижу у парикмахера, стригу волосы. Рассказывает про свою жизнь:

– Да меня прав лишали три раза…

– В смысле – останавливали «под этой темой»?

– Типа того. Тормозят. Ну, по мне-то видно, что я не алкоголик. Но то, что наркоман, на роже написано.

Я пока что до такого не дошел. Так, пропускаю пару бутылочек пива по вечерам. Но это вроде как еще не алкоголизм. И не надо убеждать меня в обратном. Себя лучше убеждайте. И никакое это не отчаяние, или разочарование, или сожаление, но именно мироощущение. Таков этот мир. Имеем, что имеем. Живем, где живем. И как в старом анекдоте про то, как червячок просыпается в куче дерьма и спрашивает папу, мол, почему мы в дерьме, когда другие в яблочках, а папа ему отвечает: «Есть такое слово «родина», сынок». Нет, родину-то я люблю, и не о ней речь. Все же у нас лучше, чем у многих, и это надо ценить. Тут я безо всякой иронии говорю.

– Не ври, тебе не больно, – говорила тетка в белом халате, сверля мой зуб без анестезии, в то время как я орал, потому что больно было так, что глаза на лоб лезли и передергивало всего: прошибающая все туловище боль, такая, что навсегда запомнил. Лет пять мне было.

– Я только посмотрю, – говорила уже другая, но похожая на ту, первую, повадками, по которым дети безошибочно распознают всякую мерзоту. Конечно, я ей не поверил, но все же открыл рот, потому что выбора у меня не было, ясное дело, никакого. Тогда она схватила мой зуб щипцами и вырвала его. Хотите знать насчет анестезии? Не было никакой анестезии! Иначе черта с два я запомнил бы ее на всю жизнь! Впрочем, много еще таких было и есть, да и будет. А как иначе-то?

Прихожу на днях к стоматологу.

– Ну, как сегодня настроение? Есть желание вырубиться? – спрашивает женщина в белом халате.

– У меня-то нет, а какие там желания у моего мозга – ума не приложу, – отвечаю.

– Все-таки ты псих ненормальный.

– Знаю.

Это традиционно. Так обычно и происходит. Говорю: «Ребята, сейчас я буду в обморок падать. Готовьте свои причиндалы: нашатырный спирт, кофеин, адреналин, аппарат для массажа сердца и прочее, что у вас там есть в заначках».

Она поит меня сладким чаем, заставляет съесть две шоколадки, дает в руки детские игрушки-эспандеры, чтобы я их сжимал и разжимал, медсестре приказывает водить по лбу чем-то колючим, сама рассказывает смешную историю и делает анестезию. «Это, – говорит, – чтоб твой мозг отвлекался и не думал, о чем думать не надо». Назвать расценки этой стоматологии? Ладно хоть деньги на это есть.

Так и бывает, когда всех под одну гребенку: тысяче ничего, а одному на всю жизнь потом: сиди, сжимай резиновые игрушки (нет, не те, о которых вы подумали), заставляй поить себя чаем, откачивать при виде инструментов и прочего и при этом смейся сам над собой: дебил, тебе тридцать пять лет.

И потому не принимаю я совкового подхода. Сейчас пусть только попробует какой-то гад, хоть и в халате, выдрать вот так зуб или посверлить, чтоб было больно, – проблем не оберется. Да и на ум уже не придет никому такая дикость. А тогда новокаина было им жалко, что ли? Дефицит? Или принято было терпеть? Сиди себе и ори, пока не обосрешься. А обосрался – еще и за это получишь. Особенно если ребенок. Дети вообще не люди были. Вот что я понял. Вот такая система. И ни один врач ни за что не может пойти против системы, даже если он сам лично имеет другое мнение.

– …Товарищ главный врач, а это нормально, если ребенок обосрался и потерял сознание, когда я начал прочищать лунку от нагноения?

– Иногда это случается. Для надежности советую привязать ремнями руки и ноги. Они иногда ими дергают. Главное, никогда не колите обезболивающее.

– Вы меня успокоили. А то я уже засомневался в методике Срутского-Ублюдского.