Ключ к убийству

— В высшей степени, — заверил я его. И я действительно так думал.

После этого мы расстались, и я пошел в работный дом. Мой больной умер около одиннадцати часов. Я видел его сразу же после завтрака, и меня его смерть не удивила. Уладив обычные формальности с начальством работного дома, я договорился, что труп будет доставлен в госпиталь приблизительно к семи часам.

После полудня, поскольку в этот день мне не надо было находиться в госпитале на Харли-стрит, я заглянул к одному моему старому другу, который живет вблизи Гайд-парка, и нашел, что он как раз собирается уехать в Брайтон по какому-то делу. Мы с ним выпили чаю, после чего я проводил его к поезду, отправлявшемуся в 5.35 с вокзала Виктория. Когда я выходил с перрона, мне пришло в голову купить вечернюю газету, и я бездумно пошел к ближайшему киоску. Но на пути к нему я попал в толпу людей, бегущих к пригородному поезду. Я свернул и оказался в другом встречном потоке пассажиров, выходящих из подземки или стекавшихся со всех сторон к поезду, отправлявшемуся в 5.45 в Бэттерси и Уондсворт-Каммон. После некоторой борьбы я выбрался из этой толпы и поехал домой на такси. Оказавшись наконец в машине, я обнаружил чье-то пенсне в золотой оправе, зацепившееся за каракулевый воротник моего пальто. Время с 6.15 до семи я провел, пытаясь состряпать нечто похожее на липовый отчет компании для сэра Рубена.

В семь часов я прошел через свой личный вход в госпиталь и обнаружил, что фургон из работного дома только что доставил моего субъекта к боковой двери госпиталя. Я приказал перенести его прямо в прозекторскую и сказал служителю, Уильяму Уоттсу, что буду работать там всю ночь и сам подготовлю тело — инъекция консерванта будет здесь самым трудным делом. Отпустив его, я пошел домой и пообедал. Своему слуге я сказал, что весь вечер буду работать в госпитале, не знаю, когда вернусь, и добавил, чтобы он отправлялся спать, как обычно, в 10.30. Он привык к моим нерегулярным отлучкам и возвращениям. В своем доме в Бэттерси я держу только двоих слуг — Каммингса и его жену, которая мне готовит. Более грубую домашнюю работу делает приходящая горничная. Спальня слуг находится на верхнем этаже и выходит окнами на улицу Принс-Уэльс-роуд.

Пообедав, я расположился за столом в холле с кое-какими бумагами. К четверти девятого мой слуга убрал посуду, и я приказал ему принести мне сифон и подставку с несколькими графинами вина. После этого я отправил его вниз. В двадцать минут десятого в дверь позвонил Ливи, и я сам открыл ему. В другом конце холла появился мой слуга, но я крикнул ему, что все в порядке, и он ушел. На Ливи было пальто, надетое поверх вечернего костюма, в руках он держал зонтик.

— О, да вы насквозь промокли! — сказал я. — Как вы добрались сюда?

— Автобусом, — ответил он, — но дурак кондуктор позабыл высадить меня в конце улицы. Льет как из ведра, да и темень, как... Я не мог определить, где нахожусь.

Я был рад, что он не взял такси, но я и рассчитывал на это.

— Ваша мелочная экономия в один прекрасный день приведет вас к смерти, — заметил я. — Особенно в наше время. — И я оказался прав, хотя и не предполагал, что это будет и моя смерть. Повторяю, что не смог предвидеть этого.

Я усадил его у пылающего камина и налил ему виски. Он был в приподнятом настроении в связи с каким-то делом, связанным с аргентинской компанией, которое он должен был успешно завершить на следующий день. С четверть часа мы говорили о деньгах, после чего он сказал:

— Так, а как насчет ваших перуанских пустышек?

— Это вовсе не пустышки, — ответил я. — Можете сами убедиться, пролистав отчет компании.