Ключ Иоко

– Она самая. Уже не растет нигде в Безвременье, так что это редчайшая мазь, Хранитель, ты должен понимать.

– Не бойся, я тоже не забуду твоих добрых дел.

– Не сомневаюсь, Им-Сиан. Все пророчества о тебе тоже сбудутся.

Бдук нанес мазь на руку Иоко, затем еще раз ощупал. Снова и снова его толстенькие пальчики дотрагивались до опухшего запястья, словно что-то улавливая внутри воспаленной плоти. Тролль проделывал это раз за разом, и у меня начали слипаться глаза. Удивительный запах, монотонные движения и темнота сделали свое дело, я расслабилась и чуть не уснула.

И вдруг Иоко вскрикнул и откинулся назад. Бдук крепко держал его за запястье и довольно улыбался.

– Вот и готово! – проговорил он, растягивая толстые губы и показывая крупные, как у лошади, белейшие зубы. – Все кости на месте. Теперь крепко перебинтуем, и пусть заживает. Пару деньков – и будешь как новенький. Знаю: на вас, Хранителях, все очень быстро заживает, ведь вам помогает Сила жизни. Так и воспользуйся ею сейчас, пока не настало время для пророчеств.

Иоко ничего не ответил, но я увидела, что ему больно, хотя он и пытался справиться с этой болью.

– Все отлично. Просто отлично! – приговаривал Бдук, фиксируя запястье между двумя дощечками и крепко перевязывая узкими полосками ткани. – Плевое дело, это умеет каждый тролль, даже совсем маленький. Вправить кости и помочь им срастись – что может быть проще? Простота и легкота!

Бдук почти напевал, заканчивая свою работу. Рука Иоко оказалась в плотном белом лубке, и лишь кончики пальцев торчали из-под повязки.

– Вот и все. Теперь оставлю вас наедине, посидите чуток, а я понаблюдаю за Зоманом. Как только он закончит свое рисование, я предупрежу.

4

– Постарайся, чтобы Зоман не увидел эту повязку, – сказала я после того, как болтливый тролль исчез за колоннами зала.

– Он и не увидит, потому что больше не приходит сюда, – тихо проговорил Иоко.

Он привалился к колонне, и его голова склонилась к моему плечу. Повинуясь внутреннему порыву, я обняла его за плечи и мягко уложила к себе на колени.

– Тебе надо отдохнуть, – прошептала я, и мой Проводник не стал возражать.

Он закрыл глаза, и я провела кончиками пальцев по его щеке. Теперь, когда он вспомнил свое прошлое и стал самим собой, у него начала расти борода. Вернее, не борода, а черная короткая щетина, которая теперь немного кололась.

– Тебе надо побриться, – тихо проговорила я.

– Знаю, – ответил Иоко, – раньше я делал это с помощью Посоха. А теперь не могу…

– Жаль, я не пожелала безопасную бритву от «Джиллетт» через Шкаф Желаний.

– Что это такое?

– Удобное волшебное средство, не такое мощное, как Посох, конечно, но тоже ничего. Поверь, ты бы оценил.

– Еще одна штучка из вашего мира?

– Да, у нас много всяких классных вещиц. Это приспособление жужжит и быстро снимает со щек всю щетину. Не надо воды и мыла, а лицо после него становится гладким. Для этого просто нужно электричество, и все.

– Что за слово ты произнесла? – Иоко приоткрыл глаза и повернулся ко мне: – Элек… это что-то волшебное?

– Нет. Хотя, если уж говорить на вашем языке, это тоже своеобразная Сила жизни, только работает в нашем мире и доступна для всех людей, а не только для ангелов-хранителей. Все люди у нас пользуются электричеством, то есть электрической Силой жизни! – и я заулыбалась, довольная своим сравнением.

– Даже бедные? – уточнил Иоко.

– Даже бедные, – ответила я.

– Тогда у вас хороший мир.

– Лучше, чем Безвременье, – согласилась я.

Запах тролличьей мази все еще витал в воздухе и даже как будто становился насыщеннее. Мне все сильнее чудились шелест ветвей и шум ручья. Глаза слипались, голова клонилась вниз, и приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы не уснуть.

Иоко тоже клонило в сон. Мы оба устроились на плитах пола, но в зале как будто стало теплее от этого удивительного запаха. Нам было хорошо и уютно. Тяжелая голова Иоко грела мои колени, а сам он, вытянув ноги, упирался подошвами в соседнюю колонну.

Его перебинтованная рука лежала на животе, он медленно, ровно дышал, и звук этого спокойного дыхания еще больше вгонял в сон, поэтому я задремала, уронив голову на грудь.

И мне приснился мой мир: широкие асфальтированные улицы, толпы людей, гуляющих по гладким тротуарам. Никаких синих камней, трав и прыгающих хасов. А над людьми летали вороны: крупные, угольного цвета птицы с мощными клювами и умными глазами носились по небу словно черные молнии – молчаливые, бесшумные, зловещие.

Вороны предрекали беду. Они уже знали о ней и тихо радовались тому, что мир людей обречен. Я сама шла по широкому тротуару и, задрав голову, смотрела в небо, разглядывая птиц, понимая, что, кроме меня, их никто не видит. Эти вороны недоступны человеческому взору, и услышать их никто не может.

Беда близко, над самой головой, она готова напасть, неся в себе смерть и Безвременье.