Ключ Берсена

Не знаю даже, кто из нас закончил этот фарс первым, но заговорили мы точно хором, и об одном. О том, что не хотим потерять другого, но и обманывать тоже не можем. Было ужасно неловко, а потом, когда эту неловкость поспешно запили, ужасно смешно. И от вина, и от облегчения. Из таверны мы вышли теми, кем всегда были и будем — лучшими друзьями.

Лика не полезла ко мне с расспросами, и я была ей за это благодарна. Наверное, она потому и знает так много обо всех, что умеет умолкнуть вовремя. До того, как её сочтут назойливой и захотят держаться подальше.

— Не узнала никаких новостей о следователе?

— Нет, — покачала головой я, вынырнув из ворота ночной рубашки. — Чай будешь?

— Если тебе не трудно, — улыбнулась Лика. — Завари ягодный, мне тётя прислала сегодня. Коробка на нижней полке стоит. Да, вот эта.

А мне посылка от родителей сегодня снова не пришла. Ещё ни разу за этот учебный год не приходила, не было и писем. Даже то, что я отправила пять дней назад, осталось без ответа. Причин волноваться вроде бы не было — мне бы сообщили, если бы что-то случилось, а вот обижаться я уже начала. Ведь получается, матери Энди до меня больше дела, чем моей собственной. С чего вдруг такое безразличие к старшей дочери? Никогда раньше со мной так не поступали.

Вообще-то я привыкла к тому, что мир родителей крутился главным образом вокруг Алисы, моей младшей сестры. Идеальной, безупречной Алисы, отличницы, прекрасной художницы, талантливой музыкантши и просто красавицы. Нет, я её не ненавидела, скорее уж наоборот. Родители были так ею заняты, что у них просто не оставалось времени мешать мне жить так, как вздумается. Это ли не причина быть благодарной?

С сестрой мы просто жили в совершенно разных мирах. Миры эти не пересекались, так что мы и не ссорились никогда — нечего нам было делить. Правда, и любить друг друга было тоже не за что. А вот на маму я этим летом обиделась, и сильно. Когда случайно услышала, как она говорила своей сестре, моей тёте Кларе, до чего же несправедливо, что это я ухитрилась отхватить себе наследника Тилмаров. Ведь это Алисе с её манерами и талантами нужно вращаться в высшем обществе, а мне там делать совершенно нечего.

Я многое уступала сестре и никогда не считала себя из-за этого обделённой. Сшить два средненьких платья или одно шикарное для Алисы, а второе, моё, совсем простое? Да и пускай красуется сестричка, которой это нравится. Мне наряды были без надобности, я всегда предпочитала удобство красоте. Деньги есть только на одно украшение? Пусть его получит Алиса, я всё равно никогда не носила и не собираюсь носить ничего, кроме простеньких серебряных серёжек, подаренных когда-то бабушкой. У меня было всё, что я считала нужным. И у меня был Энди. И он совершенно определённо не являлся вещью, которой можно распоряжаться. Потому на маму я обиделась даже не за себя, а за него.

Может быть, я как-то дала ей это понять? Сейчас я задумчиво пила чай маленькими глотками и вспоминала всё, что делала дома и говорила родителям до возвращения в Арсдейр. В памяти хоть убей не всплывало ничего, что могло бы их рассердить или обидеть. Честное слово, этим летом я была примерной девочкой. Даже отдала большую часть заработанного в лавке Эдит, чтобы Алиса могла брать уроки у модного столичного художника. Хотя… нет, кое-что всё-таки случилось.

В конце августа был день рождения отца Энди, дата не круглая, потому отпраздновали её тихо, в узком семейном кругу. И нас тоже пригласили. Точнее, меня и родителей, Алису в приглашении не упомянули, и ей пришлось остаться дома. Боги великие, неужто мама заметила тогда, что я подслушиваю, а потом решила, будто я нарочно попросила госпожу Маргарет не приглашать мою сестру, из ревности или вроде того?!

Ни о чём таком я не просила, разумеется, мне бы и в голову никогда не пришло так поступить. Просто госпожа Маргарет всегда недолюбливала Алису, ещё с тех пор, как мы были детьми. Вот уж кто точно не был бы счастлив, добейся сестричка заслуженного, по мнению мамы, успеха. Причин такого отношения я не знала, и никогда, конечно же, о них не спрашивала — это было бы крайне бестактно и вообще неприемлемо.

— Что с тобой? — спросила Лика. — Опять успокоительного накапать?

— Не надо, спасибо, — вздохнула я, пытаясь изобразить на лице что-нибудь более бодрое или хотя бы менее кислое. — Просто вспомнилось кое-что неприятное.

— С родителями поссорилась?

— С чего ты решила? — спросила я, заранее зная ответ.

— Раньше тебе хоть письмо да присылали каждую среду, — совершенно ожидаемо заметила Лика, пожав плечами. — А в этом году ещё не было писем, ни посылок, ни, видимо, денег. Ты ведь ни разу даже в Глэн не ездила.