Ключ

Демид, ни слова не говоря, выбежал на кухню и вскоре вернулся, неся в руках два чайника — большой и маленький, заварной, — вернулся в комнату. Лариса сидела на кровати, подобрав под себя ноги, и задумчиво листала одну из книг старого Вовгуры.

— Посмотри, — сказала она, — на эту чугунную шкатулку для драгоценностей Штольбергской фабрики в Ильзенберге. Дед и фотографию приклеил, и схему, и размеры ключей. Представляешь, какие богатства там лежат? Бриллиантовые диадемы, индийский жемчуг и непальские сапфиры…

— Представляю, — весело ответил Демид, — но у нас с тобой богатства не меньше: чай, сахар, хлеб и колбаса.

— Я хочу только чаю. — Она перевернула страницу. — Денежный шкаф фирмы Фрица Бауэра с сыновьями в Цюрихе…

— Тебе две или три ложки сахару положить?

— Три, я люблю сладкий.

— Я тоже. Бери, вот тебе бутерброд.

Лариса немного поколебалась, но тут же взяла бутерброд и жадно впилась в него зубами.

В этот момент в дверь постучали. Демид, не колеблясь и минуты, крикнул:

— Да, да, пожалуйста, входите, Ольга Степановна.

И действительно на пороге появилась старая учительница, посмотрела на Ларису, будто видела ее здесь не один раз.

— Добрый вечер. Нужна ваша помощь, дети.

— Всегда готовы, — по-пионерски вскинул руку Демид.

— Котлеты пропадают, — сокрушенно вздохнула женщина, — стою перед дилеммой: или вы их сейчас съедите, или завтра мне придется их выбросить.

— А их можно на мороз вынести, — сказала Лариса, — не испортятся. На улице — двадцать градусов.

— Ну-у, — протянула учительница, — мороженые котлеты — разве это вкусно? Одним словом, Демид, сделайте с Ларисой мне такое одолжение — съешьте…

Лицо Ларисы осталось по-прежнему спокойно-непроницаемым, лишь ноздри шевельнулись, уловив запах жареного мяса, а Демид, не скрывая своего восторга, заявил:

— Ольга Степановна, это уже не первые, не вторые и даже не третьи котлеты, которые мне приходится съедать. И зачем вы их столько жарите? Лариса не хочет, а я поужинаю. Спасибо.

— Вот и прекрасно, — Ольга Степановна вышла, поставив на столик сковородку с исходящими ароматным паром котлетами.

— Вот это да! — Демид пододвинул табурет к столу. — Я займусь этим королевским блюдом, а ты подыщи мне какой-нибудь подходящий сейф.

— Вот этот тебя устроит? С винтовым засовом? Гент и компания… Не забудь все-таки оставить мне одну котлету.

— Ради бога, что ж ты молчала, — ответил Демид и, положив на тарелку две котлеты, подал Ларисе. — Оцени искусство Ольги Степановны.

— Ты не знаешь, сколько сейчас времени?

— Десять часов.

— Откуда это тебе известно?

— Последние известия передают. Я живу по радио.

— Скажи, это очень неприлично, что я вот так забралась с ногами на твою постель?

Демид оторопело посмотрел на Ларису.

— Послушай, — сказал он, — и запомни раз и навсегда, тебе только пятнадцать лет, и ты пока всего-навсего зеленый стручок, которому предстоит еще стать красивой девушкой.

— Ну ты и нахал…

— Лежи, лежи. Тебе когда нужно быть дома?

Лариса метнула на него настороженный взгляд, поняла, что лгать, пожалуй, нет смысла: Демид обо всем уже догадался, и покорно сказала:

— Где-то около одиннадцати, наверное.

— Вот и лежи, отогревайся. Слушай музыку, поищи что-нибудь интересное, джаз, например. Я люблю. А мне в училище задали одну логическую схему набросать. — И углубился в свою схему, стараясь понять, как в простом сумматоре электронно-вычислительной машины подключаются логические элементы. Музыка тихо играла, пока не прозвучал сигнал точного времени.

— Мне, пожалуй, пора, — сказала Лариса, — уже одиннадцать.

— Я провожу тебя. На лестнице темно, и тебе будет страшно.

Лариса молча кивнула, надела шубку.

— Ты какой-то несовременный, — сказала она. — У него девушка разлеживает на постели, а он занимается своими логическими схемами.

— Я уже сказал вам, уважаемая Лариса Павловна, что вы еще не девушка, а зеленый стручок, но, если тебе так хочется, я исправлю свою оплошность и сейчас же поцелую тебя.

— И получишь по заслугам! — Глаза Ларисы вспыхнули гневом.

— Так чего же ты хочешь?

— Я хочу, чтобы за мной ухаживали, говорили мне комплименты, красивой жизни хочу.

— Дуреха ты, Лариска, вот что я тебе скажу…

— А мои учителя, например, другого мнения. За все восемь классов у меня была одна-разъединственная четверка.

— Не о том, однако, речь. Ключ, который подошел бы ко всем сейфам, тоже часть твоей «красивой жизни»?

— Возможно. Невежливо грубить хозяину, оказавшему тебе гостеприимство, но я скажу — ты все-таки не из нашего столетия…

— Ты права, я из будущего.

— От скромности ты не умрешь. Удивительное все-таки дело: ты очень правильный парень и потому должен быть скучным, а с тобой интересно. Почему бы это? Однако пора идти. Спасибо за все. Хорошая у тебя комната. Мне бы такую. Чтобы можно было запереться.

Демид минут через пятнадцать вернулся домой, и Ольга Степановна снова постучала в дверь.