Ключ

— Не вы, а Демид, — сказала Ольга Степановна. — Понимаете, я частенько заглядываю в кинотеатр имени Довженко или в какой-нибудь другой: люблю посмотреть новый фильм, это моя слабость. Так вот, признаюсь вам честно, одной ходить страшно. Я хочу попросить вашего разрешения отпускать со мной Демида, пусть он меня провожает. Не часто, один раз в неделю.

— Пожалуйста, — великодушно разрешил Колобок. — Я ему прикажу сопровождать вас. Мы, советские люди, уважаем старость. После сеанса он вас встретит.

— А может, я буду брать его с собой? За мои деньги, конечно. Было бы удобнее, если бы он все время был со мной.

Трофим Колобок молчал, поглядывая на старую учительницу и о чем-то думая.

— Еще и нарушение деятельности головного мозга, — продолжала Ольга Степановна. — Бывают спазмы сосудов. Я, товарищ Колобок, прежде всего в этом деле забочусь о своих собственных интересах…

— Так же, как и все люди.

— Да, я не исключение. Дело в том, что на улице мне делается страшно. А с Демидом я ничего не боюсь.

Колобок вновь недоверчиво взглянул на учительницу. Как-то не вязался этот разговор с ее энергичным лицом, уверенными жестами. Вспомнил, как она моет пол в коридоре, переставляет мебель.

— Ну, — сказал он неуверенно, — впечатление больного человека вы не производите.

— Да я не очень-то и больна. Более того, когда я дома, то совсем здорова. Но стоит выйти на улицу — становится страшно… Беда, да и только.

— Хорошо, — все еще сомневаясь, сказал Колобок, — пусть ходит с вами в кино. Только на фильмы, где всяких итальянских красоток показывают, прошу его не водить. Мы с вами призваны воспитывать здоровое, крепкое поколение.

— Можете быть спокойны, — заверила старуха, — на фильмы, которые детям до шестнадцати лет смотреть не разрешают, мы не пойдем…

Вот так и стал ходить Демид Хорол каждую неделю в кино. Ольга Степановна хорошо знала, что она делает, и вовсе не боялась упасть на улице. Демид ей нравился, сложная его судьба трогала, и старая учительница, давшая путевку в жизнь тысячам и тысячам детей, не могла допустить, чтобы этот маленький и наверняка несчастливый парнишка оказался вне ее влияния.

Первого августа Трофим Иванович Колобок пришел с работы, ополоснул руки под краном, без стука, уверенно открыл дверь в комнату Демида и сказал:

— Иди-ка сюда.

Когда Демид вошел, неторопливым значительным движением вынул из ящика стола красную книжечку в ледериновом переплете, протянул парню:

— Прочитай.

Демид раскрыл книжечку. На первой странице четко, каллиграфически было выведено: «Книга затрат на содержание моего пасынка Хорола Демида Петровича». На другой страничке вверху стояла дата «17.VI—1.VIII». Семнадцатого июня — это был день похорон матери. Первое августа — сегодня. Может, и для мамы у Трофима Ивановича была такая же книжечка?

— Читай дальше, внимательно читай.

Демид взглянул на колонку цифр. Колобок четко и придирчиво записал все затраты за полтора месяца. На стирку белья, зубную пасту, на шнурки для ботинок, на еду, на плату за квартиру, электричество и коммунальные услуги. Одним словом, записано все, причем абсолютно точно. В некоторых случаях бухгалтер даже брал на себя не две трети, а почти три четверти всех затрат, вот, скажем, плату за электроэнергию.

Под колонкой цифр — жирная черта и итог: «За указанное время затрачено на содержание Демида Петровича Хорола сорок шесть рублей тридцать одна копейка». Рубли прописью, копейки цифрами.

— Это твой долг. Проверь, не ошибся ли я. Мне от тебя ни одной лишней копеечки не надо, но и своих, понимаешь, копеек мне разбрасывать нет смысла. Проверь.

Демиду страшно было взглянуть на красную книжечку. Скользнул взглядом по листкам, ничего не понял и сказал:

— Все верни.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно подвел итог Колобок. — Каждый месяц первого числа я буду тебе предъявлять счет, и ты точно будешь знать сальдо своих долгов.

Что такое сальдо, Демид не знал, но спросил с тревогой:

— Как же я их вам отдам?

— О, — Колобок поднял длинный (Демиду в эту минуту показалось: длинный, как телеграфный столб) указательный палец, — не беспокойся об этом, вырастешь, станешь зарабатывать, отдашь. А теперь иди.

Глава третья

Вот так и бежали годы, вот так и переходил из класса в класс Демид Хорол, каждый месяц узнавая, сколько потрачено денег на его маленькую жизнь. Числа в красной книжечке росли и росли, они уже перевалили за сотни, стали тысячами, и когда Демид заболел ангиной с высокой температурой, то самыми страшными видениями его бреда были эти цифры.

— Вы спокойно идите на работу, я пригляжу за ним, — сказала тогда Ольга Степановна.

— Спасибо, — с легким сердцем ответил Колобок, — человек человеку друг, товарищ и брат.

Старуха ничего не ответила на это, только с горечью посмотрела, с каким облегчением, почти радостью захлопнулась дверь за Колобком. Вот странная вещь, дверь — что с нее взять, мертвая доска, а как точно может передать и характер, и настроение человека, который ее закрывает или, наоборот, старается открыть.