Ключ

— Людям нечем занять себя, — парировал Изот, — они пришли повеселиться, потратить деньги. Чем скорее мы предоставим им такую возможность, тем скорее улягутся беспорядки.

— Беспорядки? — Ллерий прекратил жевать. Пальцы, усыпанные сахарной пудрой, замерли.

— Ничего серьезного! — поспешил исправиться секретарь, — Просто... просто горожане несколько взволнованы ожиданием.

— Да, взволнованы настолько, что решили вспомнить вдруг все обиды, накопившиеся за последний десяток лет. Лорд Адольф уже сутки занят тем, что разгребает бесконечный поток жалоб...

«Марк, Марк», — думала Ведьма, глядя, как хмурится её возлюбленный, кидая косые взгляды на Изота и вовсе не замечая недовольной гримасы Ллерия. — «Что же ты делаешь, Марк?». Она вдруг почувствовала признательность к Изоту за то, что тот протащил её на этот тайный совет высших лиц государства.

***

Кат, атаман О’Ктранского леса, спал. И сон его был глубок и черен, как омут. Юродивый выпустил, наконец, ладонь спящего, так и не сумев ничего увидеть.

Зато на него затравленно смотрел свернувшийся калачиком зверёк — девушка, дочь Ветошника. Лежала, не смея пошевелиться — рука Сета, обхватив, крепко держала за талию, его дыхание приподнимало темный пушок на её затылке.

— Не бойся, он не обидит тебя, — успокаивающе прошептал Юродивый, не испытывая, впрочем, должной уверенности в собственных словах.

Ворон заходил по столу туда-сюда — словно ученый муж в тяжких раздумьях.

— Лучший друг висельника, — тихонько позвал Юродивый. — Лучший друг висельника.

Ворон остановился, сверкая черным глазом. Девушка задрожала, и Юродивый присел на край узкого ложа, погладил по голове, успокаивая.

— Зачем ты защищаешь его? Почему не убьешь, Пожиратель душ? Ты один сможешь.

— Ма-а-астер-р-р! — прокричал ворон, расправляя крылья. — Ма-а-астер-р-р!

— Ты забываешься, Седьмой! Твои грязные делишки с Синдикатом нас не касаются. — Вишневый взгляд потемнел. — Убей его, если ты один из круга!

— Избр-р-ран! — ответил ворон. — Он избр-р-ран!

— Чушь! Все это чушь! — Юродивый поднялся, навис над столом. — Сдается мне, ты лукавишь, птичка. Что обещал тебе Мастер? — Ворон склонил голову, длинный, окованый сталью клюв принялся перебирать пёрышки развёрнутого крыла. — Одумайся! Ради чего ты рискуешь всем?

Ворон чистил перья, моргала тоненькая пленка полупрозрачного века, сверкала серебряная цепочка на перламутровой шее.

— Как знаешь, — Юродивый не дождался ответа. — Но помни, я слежу за тобой.

Он вышел. И девушка осталась один на один с вороном. Тот прыгнул к краю стола, смотрел то одним, то другим глазом. Девушка задрожала сильней, зубы принялись отплясывать чечетку, она подалась назад, прижавшись к спящему, вложила свою ладонь в его раскрытую руку. Пальцы дернулись инстинктивно, сжав в ответ.

— Ма-а-астер-р-р! — прокричал ворон, и девушка разглядела вдруг, что на цепочке у него висит, раскачиваясь, маленькое железное колечко.

Чуть приподнявшись на локте — так, чтоб не потревожить спящего — она медленно кивнула.

***

Юродивый, пройдя узким коридором, мимо ряда дверей, а точнее — задернутых тряпьем проемов меж тоненьких деревянных перегородок, опустился на ступеньки лестницы, ведущей вниз, к «тронной зале». День, какой-то день оставался до красной луны. Тогда Воин узнает всё. Если не будет уже слишком поздно.

Он оглянулся назад, и тихо выругался.

— Надеюсь, Марк, ты знаешь, что творится сейчас в твоем городе. Иначе всем нам придется туго. Эх, птичка-синичка моя, — вздохнул он, вынимая из-за пазухи рыжевато-бурый комочек, заглядывая в глаза-бусинки — не отнесешь Марку весточки? Нет?

Он просидел так на ступенях, подперев одной рукой щеку, а другой — поглаживая перышки сидящей на колене птички, пока не вбежал, отдуваясь, мокрый как мышь и явно встревоженный Ветошник. Юродивый встал, посадил птицу на плечо, пока Ветошник, согнувшись и хватаясь за бока, пытался отдышаться.

— Сет... Где Сет? — Он, наконец, поднял голову.

— Он спит, — ответил Юродивый, понимая, что сбываются худшие его опасения. — Это правда? Он сказал правду?

— Да, — выдохнул Ветошник. — Деверь кумы моей тетки служит на Клыках. Они поднимут цепи, перекрывающие вход в гавань, чтобы не выпустить корабли. Никто не уйдет из города. Свояченица же обстирывает казармы. Так вот, в дружине брешут, будто жалованье урежут вдвое, а простолюдины не смогут больше получать офицерских чинов и званий. Поговаривают, будто на Западе сыскался незаконнорожденный сын старого короля, его на трон и посадят. Дружина вроде как войдет во дворец и никто не выйдет оттуда, пока дело не решится ко всеобщему удовольствию и согласию. А если кто из гвардейцев откажется присягнуть новому королю, так тех столкнут со стены, и вся недолга.

— Сын Августа? Кто таков?

— Никто не знает. Что скажешь?

— Что скажу? — Юродивый поджал губы. — Скажу, что других наследников кроме Ллерия, Орланда и Брониславы у Августа не было и нет. Вы можете посеять смуту в городе, и наверняка неплохо поживитесь, мародерствуя, да только на долго ли хватит вам краденого добра, и как скоро придут сюда, по вашу душу?

— Сю-у-уда?