Клипер «Орион»

— Часто и то и другое происходит в борьбе за эту общую пользу. История великих цивилизаций говорит нам об этом.

— Не знаю, не знаю, Воин Андреевич, я мало читал, да и то все больше о технике, но зачем же идти на разор, ради чего? Жили же мы с вами, и не плохо жили, выполняли свои обязанности, растили детей, чтобы и они вот так же, во славу России и флота нашего трудились.

Воин Андреевич задумался, пристально глядя на проплывавший вдалеке берег Явы.

— Все образуется, — продолжал Андрей Андреевич, — вот отбились мы от крейсера, от такой махины! Даст бог, и дома все обойдется.

Упоминание о счастливом избавлении от рейдера заставило командира улыбнуться, и он в ответ с чувством пожал руку старшему механику. Ни тот ни другой и не подозревали, что совсем недавно, этой ночью, пользуясь кромешной тьмой тропической ночи, рейдер, неся ходовые огни транспортного судна, спасаясь от преследователей, проскочил Зондским проливом. Погоня — легкий крейсер и три миноносца — прошла мимо входа в пролив. Преследователи никак не предполагали, что их «дичь» рискнет войти в Яванское море, все говорило за то, что рейдер рвется в Океанию, где его капитан надеется найти помощь в бывших немецких колониях.

Капитан рейдера Франц Рюккерт, крепко сбитый пятидесятилетний моряк, с сигарой по рту медленно прохаживался по крылу мостика, стараясь не смотреть на воду, чтобы лишний раз не убеждаться, как сдал его «Хервег». Сейчас он вряд ли смог бы померяться силами в скорости с транспортом, не говоря уже о лайнере. Штормы сороковых широт, погоня за клипером, затем уход от преследования вконец истощили запасы угля, машины требовали ремонта, котлы, которые пришлось на пути до мыса Доброй Надежды питать забортной водой, «засолились», подводная часть обросла ракушками — требовался док, И все эти невзгоды обрушились после стольких радужных надежд, вызванных неожиданными сообщениями с русского парусника. Рюккерт так рассчитывал на него, пока не «догадался» о ловкой игре русских. Заменив команду на клипере, он смог бы приспособить его для захвата транспортов на оживленных пароходных линиях, находясь сам в стороне от них. Таким путем до поры до времени можно было полностью отбункироваться, и если ликвидировать и транспорты и их команды, то не оставалось бы никаких следов, а в крайнем случае вся вина падала бы на русских.

Капитан долго жил этой идеей. Его радисты день и — ночь следили, не подаст ли таинственный агент голос. А он молчал до тех пор, пока не создалась прямая угроза захвата клипера, и вконец разоблачил себя, подав глупейшую телеграмму. Рюккерт затянулся сигарой. Неожиданная встреча в «ревущих сороковых» могла все поправить, будь хотя бы тише ветер и выше скорость крейсера. При максимальном ходе в шестнадцать узлов нельзя было состязаться с быстроходным клипером и его командиром, видимо, одним из тех русских фанатиков долга, которые идут на смерть, даже видя свою обреченность. Возможно, он и в самом деле хотел взорвать себя! Поведение командира русского корабля не могло не внушить к нему уважения, и в то же время воспоминание о нем приводило капитана Франца Рюккерта в ярость. Тем более что вопреки твердой уверенности в его гибели клипер чудом остался невредим: радист перехватил передачу с «Ориона» о встрече с «Синей птицей».

Капитан Рюккерт продолжал ходить по мостику. Когда ему докладывали о дыме на горизонте, он, не поднимая глаз, приказывал изменить курс, чтобы избежать встречи. Атаковать транспорт было слишком рискованно: где-то «на хвосте» висели еще англичане, надо во что бы то ни стало сохранять разрыв между ними до ночи, а транспорт мог всполошить еще и голландское военно-морское командование, если его не подняли на ноги те же англичане.

Было десять часов утра, а стояла ужо парниковая духота. Ветер дул в корму со скоростью движения крейсера, и, когда капитан стал раскуривать потухшую сигару, пламя спички не колебалось. Несмотря на страшную жару, Рюккерт не расстегнул даже крючка на тугом воротничке кителя, только часто обтирал лицо платком. Вахтенный офицер вышел из рубки и, доложив по всей форме о полученной десять минут назад шифровке, подал расшифрованный текст. Прочитав, Рюккерт скомкал листок и сказал, ни к кому не обращаясь:

— Проклятые бюрократы… Активизировать действия… — И вдруг неожиданно вскричал: — Как? Чем? — И, бросив на мостик сигару, растоптал ее каблуком и, что уже совсем выходило за все рамки возможного на военном корабле кайзера Вильгельма, смачно плюнул за борт, и, конечно, плевок его пристал несмываемым пятном к борту прославленного рейдера.

В двадцати милях от пролива Гаспар «Ориона» обогнал отряд английских военных кораблей: легкий крейсер и три эсминца.

Воин Андреевич, готовый ко всяким бедам, с облегченным вздохом сказал старшему офицеру: